Никто не сделает меня лучше, чем я сам

Наш сегодняшний герой никогда не просил: не брал кредитов, не ждал, когда помогут. Все сам, все своими руками. «Нельзя ждать манны с небес, – эти слова Владимира Валентиновича Казакова можно считать принципом его жизни. – Никто не сделает меня лучше, чем я сам!»

На подъезде к деревне – желтое поле подсолнечника. Теплое, яркое, хочется остановить машину и нырнуть в него. Последняя капелька, которой не хватает для полного, абсолютного счастья. С меры счастья я и начинаю интервью.

– Владимир Валентинович, чего вам не хватает для полного счастья?

– (Усмехается.) Для счастья есть все: любимый дом, любимая жена, любимая работа. Дети нашли место в жизни. Старшая дочь Ирина работает в елшанской администрации юристом, младшая Анна после декретного отпуска придет ко мне работать экономистом. Живу в замечательном месте, вокруг леса. Маленькая Швейцария просто! Базу построил, дальше развиваться буду.

Контора не может не радовать глаз: кабинеты с кондиционерами, большая столовая для рабочих, новая добротная мебель, на стене – современная плазма.

– Расскажите, как начиналась история вашего фермерства?

– (Делает глоток чая.) Это бывшая бригада колхоза «Коммуна». Когда в 90-е начался массовый выход в фермерство, такая волна энтузиастов всколыхнулась. Мы тоже присоединились. Первые и единственные из села.

Как сейчас помню. 1993 год, я только вернулся из армии, отслужил в Сумах в ракетных войсках. После демобилизации больше всего хотел работать. А здесь – развал всего. Стали появляться мысли о своем деле. Инициатором выхода был отец, Валентин Иванович. Собрал нас, меня и брата Александра, на семейный совет, поставил вопрос: «Ну что, сыновья, уходим?». И мы выделились. Накануне из Москвы новенький ЗИЛ-93 пригнал. В селе все чуть ли не с ума посходили: заелись вы, что ли?

Начинали с 23 га земли, сущие крохи. Взяли из колхоза разбитый трактор «Беларус», я его перебрал до последнего винтика, из металлолома борону собрали. Первые 10 лет, конечно, хлебнули, было очень трудно. Плиты у конторы видите? Мелочь, кажется. А ведь приезжали «доблестные друзья» с Кавказа, хотели вывезти, грузовик пригнали. Однако свое мы отстояли.

(Обводит рукой помещение.) Раньше все это было брошенным. Здесь располагался гараж для молокозавода, пристройка к животноводческой ферме была. А сейчас – посмотрите: кабинеты, столовая для моих ребят. Мы здесь всегда отмечаем окончание весенних полевых работ и обязательно окончание сезона. Стол накрываем… (морщит лоб, подбирая верное слово) капитальный. Премии выдаем.

Сейчас у меня 2500 га, 4 склада, мехток, комбайны – три «Нивы» и два «Полесья». На следующий год, возможно, поставлю сушилку и займусь кукурузой.

«Полесья» восьмой сезон без поломок работают. Сейчас расскажу, как их приобрел. Приехал я к Николаю Викторовичу Свитневу в «Полесье», купил за свои деньги (не кредитные!) один комбайн. Через месяц – звонок от Свитнева: «Владимир Валентинович, не хочешь еще один купить?

В хозяйстве пригодится». А я ему:

«Я бы купил, деньги-то где?». Николай Викторович: «Так два года рассрочка, без процентов, надо только 40-50% от стоимости машины внести». В итоге я заплатил всего пять процентов от стоимости и в течение двух лет расплачивался. Мы с тех пор дружим со Свитневым, сегодня он на моих прудах рыбу ловил, в гости приезжал.

– Вы не пользуетесь кредитами?

– Никогда. Все делаю на свои заработанные. Только один раз взял кредит, на «мещеряковский» МТЗ-3522 (их собирают в ЗАО «АГРОТЕХСНАБ», директор – Владимир Алексеевич Мещеряков. – И.С.) – трактор, с которым я измучился просто. В этом году закрою долг. И дальше – только на свои, заработанные.

– Неужели хватает? Сейчас фермеры жалуются на кризис, падение цен на зерно…

– Хватает. Надо уметь не только снять урожай, но и выгодно его продать. Я не только фермер, я еще и предприниматель, есть такая жилка у меня. В Заволжье сейчас кричат: 40-50 центнеров с гектара урожайность. Я в этом году свои 33 центнера с гектара взял и каждый год беру без крика. Теперь продать надо с выгодой для себя, без минуса. Сейчас ввожу второй зерносклад в строй. Заложу во все складские помещения урожай, дождусь момента, когда цена будет в зените – и только тогда начну продавать. А сейчас смысла нет!

Перекупщики опустили цену на пшеницу до пяти рублей! Вчера звонит один: «Сколько вы за пшеницу хотите?» Я ему: «Десять рублей!». И тут он начинает говорить, что цена нереальная, такой цены нет нигде. Как же это нет? Весной цена реальная была. Я у него спрашиваю: «А ты сам-то сеял, убирал, чтобы знать реальную цену этой пшеницы?». Он трубку и повесил.

Фирмы и элеваторы сейчас скупят пшеницу у крестьян по бросовой цене, а тем деваться просто некуда: у кого кредиты, у кого долги. И к новому году начнут цену драть. А ложка дорога к обеду!

– Экономический кризис в стране повлиял на ваше хозяйство?

– Пока его не ощутил. Завтра мне из Германии новый К-701 привезут. Ну как новый… Трактор б/у, но в состоянии – как с конвейера. Купил за свои, 2,8 миллиона рублей. В понедельник он уже начнет у меня на хозяйстве работать. Наш, трудяга, колхозник.

С топливом тоже проблем нет. Солярку закупил осенью прошлого года, когда цены упали. Упадут этой осенью – я ее опять закуплю про запас. Лежит 50 кубов, пока мне хватает. В фермерстве нужно голову иметь. Вот сегодня пшеница самый пик – я ее продаю, сегодня солярка самая дешевая – я ее покупаю. А если жить по принципу «убрал – продал», то  будешь всегда прогадывать, работать себе в убыток. У меня всегда в запасе есть и солярка, и деньги, потому и сплю спокойно. Неприкосновенный запас на всякий случай жизни, который я не трогаю.

– А сколько вам нужно, чтобы спать спокойно?

– (Посмеивается.) Десять миллионов лежит, да и склады полны.

– Да и земли немало, – добавляю я, прихлебывая чай.

А чай здесь действительно вкусный, вода сладкая, родниковая.

В городе такой нет. Местным жителям остается только позавидовать. Местным ценам на воду – тоже: лей и пей вволю, а плати меньше 150 рублей! Самая дешевая вода во всей области, но какого качества! Могла бы быть и бесплатной, но «Саратовводоканал» и ЖКХ пытаются дотянуться сюда своими руками – мол, надо привести водопровод в соответствие со стандартами. Угрожали даже отключением, однако Казаков и местные жители воду отстояли. Зачем за свое, родное, платить чужому дяде, да еще его работу выполнять?

– Есть какой-то вопрос, который вас тревожит?

– Да, земельная политика нашего государства. Если честно, у нас ее просто нет. Мое больное место: мы все умеем, можем сеять, пахать, обрабатывать, продавать и жить, но работаем на чужой земле. У меня 2,5 тысячи гектаров, из них своей, приватизированной, – 250 га, остальная земля взята в аренду. Завтра пайщику что-то не понравится – он продаст землю. Да и районный фонд распределения тоже не работает…

Чтобы село держалось, крестьянина должны заинтересовать! Пусть у меня земли будет две тысячи, пять тысяч гектаров, но они будут моими! Я буду точно знать, что никто не придет, с земли меня не сгонит, не перепродаст. И тогда я начну вкладывать в эту землю в десять тысяч раз больше.

Знаете, мы сидим на пороховой бочке. Я сейчас вкладываюсь в эту землю, а завтра богатый москвич приедет и за 100 тысяч рублей скупит паи. Но если на эту сумму я еще смогу сконкурировать, то 200-300 тысяч за пай мне уже не потянуть.

Однажды здесь такое уже было. Приезжали из «Русского гектара».

В машине сидел юрист, сразу оформлял сделки. А какие сделки? Семь тысяч за пай, подписывай. Отогнали их от села. Прошло четыре года – звонок: «Выкупи у нас землю». Спрашиваю: «Вы по доверенности брали, милые? Так время прошло, надо заново людей собирать». Они поохали, поахали, но в итоге пропало у них все.

– Тяжело, наверное, одному…

– Я не один. У меня старший брат, Александр. Часть дел лежит на нем. Мы начинали втроем вести хозяйство: я, брат и отец, поэтому не могу сказать, что Казаков Владимир Валентинович тут все один ведет. Отец сейчас отошел от дел. Мы с Александром звезд с неба не хватаем, но работаем же.

– Вы сильно отличаетесь от брата?

– Он не очень общительный. С людьми работаю в основном я. У нас с ним разделение труда: я занимаюсь внешними делами, он – внутренними. Встречи, продажи, приобретение, бизнес – весь рабочий процесс от токарного станка до комбайна завязан на мне. Но, естественно, все обсуждаем, без его мнения ни одно решение не принимается. Брат отвечает за полевые работы. Сейчас он с комбайнерами на машине, на отвозе. У нас есть разделение и по культурам: ему нравится заниматься подсолнечником, мне – зерновыми.

В хозяйстве агронома нет. Но, наверное, у меня гены… агрономические. Новые сорта закупаю сам. Мягкую озимую пшеницу Скипетр культивирую, в Петровском районе брал. За эти два года урожай давала нормальный, сыпет только. По качеству еще не смотрел, но класс зерна решающей роли не играет. У нас что третий класс, что фураж недалеко друг от друга по цене ушли.

Нравится сорт Джангаль, полученный Ершовской опытной станцией орошаемого земледелия. Своеобразная по качеству пшеница.

Подсолнечник выращиваем напополам: часть своих семян, часть гибридов. Сейчас перешел на сорт Посейдон, выведенный в Богучарской сельскохозяйственной селекционно-семеноводческой станции. Я культивирую его уже три года, семена буду обновлять в этом году. А гибриды стараюсь закупать у разных поставщиков, больше двух лет у одной и той же фирмы не закупаю – наглеть начинают. На 150 гектарах выращиваю гибрид Велокс.

– Есть любимая культура?

– Гречиха. Это наша визитная карточка, мы с нее начинали и ни одного года не бросали. Сложная культура, но мы снова и снова беремся за неё. Такой гречихи, как у меня, нигде больше нет. Во-первых, хороший сорт – Куйбышевская 86. Плотная, неразлапистая. Во-вторых, я угадываю со сроками сева, готовностью земли.

В этом году 20 мая начал сеять. Иногда раньше приступаю, если позволяет погода. Растение боится заморозков. А как гречиха пахнет! Дурман!

В городе, наверное, даже не представляют, что есть такой аромат. Сами убедитесь, когда поедем на поля.

Глаза у Казакова блестят так, словно он говорит о любимой женщине. Ни один городской житель так не говорит о своей машине, квартире или даче.

– Мышление крестьянина сильно отличается от мышления городского жителя?

– Городского жителя ничто не может привлечь к земле, он живет мыслью о работе с понедельника по пятницу. А в пятницу у него Сдвиженье – он с друзьями сдвигает столы и обмывает их «беленькой» или чем-нибудь еще. У городских же как: пятница-развратница, законный отдых от работы, выходной. А у крестьянина нет выходных. Это при царе по воскресеньям земледелец не работал, в церковь шел. Но мы к этому еще не пришли, да и вообще я атеист.

У крестьянина мышление другое, он весь в заботах. Не только в поле, где надо урожай убрать, но и дома: где-то курочке дать зерна, где-то огород полить, поросенка покормить. Городской житель квартиру закрыл – и уехал в Сочи или на Багамы. А крестьянин не уедет никуда от земли. Не возьмет же он корову или курицу с собой! Она моя, в нее сколько труда вложено.

– Что значит для вас фермерство?

– (Задумывается.) Быть фермером – это ремесло. Я днем и ночью думаю о своей работе, с этой мыслью ложусь, с ней же встаю. Куда я буду рваться и бежать от земли? Это мое дело. Другого нет. Я получаю удовольствие, просто в экстазе, когда работаю и вижу плоды своих трудов. Я отвечаю за землю, на ней жили еще мои деды и прадеды. Отвечаю за людей, которые на меня работают, за село. На мне дорога, водопровод. Я депутат местного районного собрания.

– От депутата что-то зависит?

– Не скажу, что ничего не зависит. Важна не должность, а человек.

– Неужели не в тягость такая гиперответственность? Не проще ли предоставить каждому решать свои проблемы самостоятельно?

– Я здесь живу. И вообще, это – мое. Мой дом. Моя земля. Вокруг меня люди. Как говорил дед, если не можешь с людьми ужиться – сделай себе сруб в лесу и кукуй один. В администрации района работают обычные люди. Пока они все наши проблемы решат, сколько времени пройдет? Сегодня мы здесь живем. А завтра нас уже не станет. Поэтому мы не должны ждать манны небесной, надо сделать для себя все самим – прибраться, почистить, починить.

Коммуна – небольшое село, всего 80 дворов, 270 человек. Начальную школу здесь закрыли лет восемь назад, поэтому дети ездят в Елшанку на автобусе. Я с ужасом вспоминаю свое деревенское детство и нечищеные дороги. Кажется, такая малость – проехать грейдером или трактором, но жители всегда ждали, пока отреагируют вышестоящие инстанции. Ждали – и расчищали маленькие квадратики перед крылечком. А потом наступала весна. Коммуновским детям повезло, им не надо загребать снег голенищами и пробивать тропку между сугробов.

– Такое отношение к людям вложила вам семья или жизнь научила?

– И жизнь, и родители. Всякое бывало. У меня родители очень сложные, самодостаточные люди. И у мамы, и у отца характеры непростые. Но семья для нас – святое. У нас никогда не было скандалов, никто не прикладывался к бутылке. Мама работала почтальоном, отец – простой водитель. Самое ценное, что они вложили, – это семейственность. Я с женой прекрасно живу, старший брат прекрасно живет, младший брат прекрасно живет. По большим праздникам всегда собираемся вместе: дни рождения, свадьбы, похороны. Всего человек 25 будет.

У нас очень порядочное семейство в отношении денег и данного слова. Никто не может обидеться, что я не расплатился с кем-то или кого-то наказал рублем. Если пообещал – обязательно сделаю, даже в ущерб себе. Другого просто не должно быть. Раньше существовало купеческое слово, договоры заключались одним пожатием рук, потому что за словом стояло дело. А сейчас? Мы пишем договоры, в суды идем. Человек сказал – человек сделал, так должно быть. Через это меня вся округа знает. Пообещал – это железно, другого поворота не будет.

– Строги к себе – строги к другим? Как берете человека на работу?

– Я могу сказать, что разбираюсь в людях. Не как психолог, но разбираюсь. С любым человеком можно поладить, найти общий язык. С кем-то надо быть пожестче, с кем-то помягче. Человека нельзя определить сразу. Приходит – даю ему месячный срок. Хотя через неделю обычно видно, что за птица. Проверок никогда не устраиваю. Зачем это? Не сможет работать – сам уйдет. В прошлом году один ходил месяца три – возьми, возьми. Ну взял. Поработал на хозяйстве немного, потом сам пришел и признался: «Не могу у тебя работать». Не могут все быть как один и трудиться одинаково. Но и увольнять за небольшую ошибку нельзя.

– Да он добрый, отзывчивый, – вставляет свои «пять копеек» в беседу повар Юлия. Все это время она внимательно слушала нас у стойки. – Хороший руководитель, всегда войдет в положение.

– А если работник трактор дорогой разобьет?

– Железка – она и есть железка. Мужики знают, что я насчет этого расстраиваться не буду. Вот если по пьяному делу машину сломает – накажу. Отношение у каждого механизатора к технике свое, но если он на этой машине не один сезон работает, она ему как родная становится. А в нашем коллективе текучки нет.

Заработок у мужиков хороший, около тридцати тысяч выходит в месяц. Выплачиваю два раза: аванс и зарплату. Плюс фураж, сено, солома для скотины. Зачем куда-то ездить, когда все под рукой? Работай!

– В долг деньги даете?

– Даю, если есть. Я многим помогаю. Надо входить в положение человека, не у каждого оно такое, как у меня. Хотя дворцов не построил. В квартире, которую колхоз дал после женитьбы, живем по сей день.

Я в ней ремонт сделал, приватизировал. А вот в производственную базу я сильно вкладываюсь, сюда миллионы уходят. Правда, не хочу выделяться, честно говоря.

– Есть самое любимое место в хозяйстве?

– Мосток у безымянного пруда, который наполняется водой из ближайшего родника. Посидеть с удочкой на берегу в свободное время – лучший отдых. Запустил карпа, толстолобика, амура. Сам ловлю, люди порыбачить приезжают. Очень люблю зимнюю рыбалку. У нас как заведено? До Нового года работаем, а после – месяц отпусков, все отдыхают. Я сразу на Волгу, лунки долбить. Хорошо голову прочищает, ведь все в голове держишь: бухгалтерию, расценки, какие запчасти купить надо.

– Уху, наверное, вкусную варите?

– Не только. Когда я готовлю шулюм, едят все.

– Поделитесь рецептом.

– Записывайте. Возьмите свежую баранину, которая только недавно блеяла. Нарежьте крупными кусками. В казан налейте на одну четверть воды, добавьте соль, перец, лавровый лист. В кипящую воду опустите мясо. Именно в кипящую, чтобы внутри остался сок, и варите два-три часа. Затем запустите картофель. Резать клубни лучше крупно, напополам. Положите морковь, несколько луковиц, две-три на казан. Можно еще помидорку или яблочко для вкуса.

И варите до готовности картофеля.

Мы шулюм готовим несколько раз в год, когда собираемся чисто мужским фермерским коллективом.

– У меня остается только один вопрос – последний и самый главный: не жалеете о том, что стали фермером? Если бы все можно было начать сначала, по какому бы пути пошли?

– Я не жалею и не сомневаюсь. Решился бы стать фермером и во второй раз.

Беседовала Ирина СИРИН