Селекция – это как гонка на машине

Находиться в Краснодаре и не заглянуть в гости к Николаю Ивановичу Бенко, директору компании «Агроплазма», – непростительная ошибка. Тем более что со времени нашей с ним последней встречи столько разного случилось! Пропагандировать результаты иностранной селекции вдруг стало не просто непатриотично, но и опасно. А вдруг как «Объединение перевозчиков России» (ОПР) объявят иностранным агентом – уж больно активно ОПР боролось с «Платоном»?! Побывавшие в Саратове первый замминистра сельского хозяйства РФ Джамбулат Хизирович Хатуов, а также директор Департамента растениеводства, механизации, химизации и защиты растений Петр Александрович Чекмарев пообещали дать российской селекции зеленый свет. Так что там, со светом?

– Реально ситуация изменилась в 2015 году, когда были введены санкции. Мы за один год увеличили объем своих продаж процентов на пятьдесят. Это был серьезный шаг, и он объясняется тем, что многие сельхозпроизводители просто-напросто испугались возможности прекращения поставок иностранных гибридов.
После этого было довольно много заявлений, о которых вы говорите, было даже созвано специальное совещание у первого заместителя министра Хатуова. Встречу с ним организовала Национальная ассоциация производителей семян кукурузы и подсолнечника. На совещании очень много говорилось по поводу поддержки российских семенных компаний. Мало того, мне было предложено там высказаться по поводу возможностей экспорта наших семян. Хатуова это очень заинтересовало. Он даже обещал провести следующее совещание в компании «Агроплазма». Но обещание так и осталось невыполненным.
Надо сказать, что медийный посыл «нужно поддерживать российского производителя семян» есть. Но это не финансовая поддержка, не организационная, а просто очень много слов и пожеланий. Что тоже приятно.
Считается, что «Агроплазма» – ведущая российская компания, способная экспортировать семена, и мы действительно это делаем. Поэтому на каждом совещании мне дают возможность представить свое мнение по поводу того, что нам мешает и что надо улучшить, чтобы был нормальный экспорт. Во-первых, я считаю, что есть зоны за пределами нашей страны, где наши семена достаточно конкурентоспособны, где вообще уровень нашей селекции существенно выше, чем собственный, местный. Это страны Средней Азии, Ближнего Востока, Африки. На Европу мы не замахиваемся, хотя есть предложения реализовывать семена и там.
Так вот, какие у нас проблемные вопросы по экспорту? Первое – это наличие экспортной пошлины на вывоз семян. Складывается интересная ситуация: компания хочет для государства заработать на продаже семян валюту. Но если я решусь на это, я должен буду платить своему государству пошлину. И когда мы просчитываем поставки в тот же Пакистан (там есть наши зарегистрированные гибриды, и тамошние аграрии готовы приобрести наши семена), для меня это получается невыгодным.
Вторая проблема – это наши карантинные и фитосанитарные службы, причем как внутри страны, так и при экспорте. Они больше всего мешают развитию семенного бизнеса, скажу вам откровенно. И везде откровенно говорю, благо сотрудники карантинной службы меня пока не преследуют. Они слушают, улыбаются и продолжают поступать так, как привыкли.
Для того чтобы быть успешной конкурентоспособной компанией и соперничать с зарубежными коллегами, мы должны иметь те же возможности в селекции. А для этого нужен зимний питомник в южном полушарии, где мы могли бы получать два урожая в год и вдвое быстрее вести селекционный процесс. Потому что селекция это как гонка на машине: когда ты можешь ехать только 6 месяцев, а другой – 12, конкурент обязательно уезжает в два раза дальше. И вот когда мы организуем зимний питомник в Пакистане и хотим работать с ним, как работают иностранные компании, получается достаточно неприглядная история. Для того чтобы мне туда отправить десятки и сотни разных селекционных образцов, надо на каждый пакетик получить отдельный сертификат. А это большие деньги. За эти сертификаты приходится платить несколько сот тысяч рублей!
Каждый пакетик они должны проверить. А это время. Причем если я тут убрал, то туда должен полученный семенной материал доставить немедленно. А пока они меня по два месяца мурыжат, растения там вызревать к сроку не успевают.
Третье – после осмотра пакетиков, как выяснилось, проверяющим лень вернуть содержимое в тот же самый пакетик, поэтому они высыпают, куда придется. Вот такие проблемы есть с карантинной службой.
– А как же импортозамещение?
– Наши бюрократические административные органы больше не заявляют, как раньше, об импортозамещении. Поэтому, Светлана, чтоб вы знали, сейчас новый лозунг – экспорт. Идет активный экспорт зерна, и чиновники почему-то решили, что так же активно должен вестись экспорт семян. Хотя никаких изменений в этом вопросе не произошло.
Когда мне звонят и узнают, что я в Турции или Пакистане, люди немножко не понимают ситуации, поздравляя меня с заслуженным отдыхом. Я никогда за рубежом не отдыхал. Я всегда там очень напряженно работаю. Еще один интересный факт. В той же самой Турции компаниям, которые ведут экспортные поставки, государство компенсирует все затраты по маркетингу. Считаю, что это правильно, потому что они проторяют путь не только для себя, но и для других компаний. У нас, к сожалению, этого нет.
Чиновники нам заявляют, что выделяются достаточно большие сре-дства на модернизацию семеноводства, но как это происходит на деле? Есть крупные компании, интересы которых лоббируют в МСХ РФ или где-нибудь еще. И средства, которые должны были пойти на реконструкцию какого-нибудь серьезного семенного завода, идут на крытый навес в очередном холдинге, потому что он там складирует семена. И вот так деньги расходятся, не принося никакой существенной пользы.
У нас периодически, раз в три месяца, запрашивают, какие имеются идеи по модернизации отрасли, какие для этого необходимы средства. Мы регулярно заполняем формы и отправляем их наверх, но дальше этого пока ничего не идет. И если ООО «Агроплазма» планирует строительство семенного завода (а это довольно дорогостоящий проект), то рассчитывает, прежде всего, на собственные силы. У определенных финансовых структур к нам есть уважение, они знают, что мы довольно стабильная компания, всегда выполняющая свои обязательства, поэтому мы можем получить кредиты с самой низкой ставкой.
Из-за сложившейся ситуации в банковской сфере мы идем немножечко другим путем. Стараемся становиться представителями негосударственных структур, в частности, являемся резидентами фонда «Сколково». Отвечаем за создание и семеноводство гибридов кукурузы на основе постгеномных и клеточных технологий. «Агроплазма» – единственная семенная компания, которая входит в этот инновационный фонд. За счет этого мы имеем некоторые преференции в своем бизнесе, пытаемся получить гранты на развитие своих программ.
Насколько вам известно, в стране есть так называемый «Фонд Бортника» – Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд содействия инновациям). Мы в этом году выиграли его грант, и теперь сможем оплатить половину суперсовременного селекционного комбайна, который стоит порядка 14 миллионов рублей.
– Николай Иванович, «Агроплазме» 17 лет. Мы с вами познакомились лет семь назад. Так что же сегодня представляет собой ваша компания?
– Мы выпускаем 23 гибрида подсолнечника, 12 сортов сорго. Один сорт нута, один сорт фасоли. В сортоиспытании находятся пять гибридов кукурузы. Ведем масштабную программу по селекции фасоли, нута, люпина. Область нашего распространения: Казахстан, Турция, Украина, Пакистан и так далее.
– Повторяю вопрос пятилетней давности: вы себя больше чувствуете ученым или маркетологом? Может быть, вас административная работа сейчас настолько захватила, что науку отдали на откуп другим людям? Или, наоборот, создали такой административный аппарат, который позволяет не бросать делянок, кроме экстренных случаев.
– Светлана, повторю то, что говорил раньше. Никогда не думал, что буду заниматься бизнесом, поскольку селекционер до мозга костей и хотел быть селекционером. Но когда увидел, что мои усилия как селекционера не реализуются, то я вынужден был заняться и продвижением своих наработок. Сейчас я половину времени уделяю созданию сортов, а также обучаю людей, которые участвуют в селекционной программе, занимаюсь развитием компании.
– В прошлый раз я вас укоряла: ну зачем вы развели столько дистрибьюторов, почему отдаете своего ребенка стольким нянькам из одного региона. «Пионер» вот вообще от дилеров отказался?
– Не знаю, как развиваются компании, у которых один дилер в регионе, я же вообще считаю, что это самое правильное решение, которое мы приняли за последние годы в пользу «Агроплазмы». Мы ежегодно увеличиваем производство и продажи на 25%, и это происходит благодаря избранной нами политике. 97% семян мы продаем через дистрибьюторов, и только 3% мы реализуем напрямую сельхозтоваропроизводителям. Благодаря этому в коммерческом отделе «Агроплазмы» насчитывается от силы человек восемь из пятидесяти работающих в компании. В других фирмах всё совершенно наоборот. Поэтому я даю возможность проявить себя тем профессионалам и компаниям, которые умеют хорошо продавать, они могут честно заработать свою часть премии. Но это позволяет мне довольно динамично развиваться, во-первых. Во-вторых, если в процессе торговли участвует больше десяти работников компании, создается плохо управляемая структура. В «Агроплазме» всей коммерцией заняты практически три человека.
Но если на старте нам было важно иметь как можно больше дистрибьюторов, то потом в некоторых регионах они начали толкаться локтями, тратя свою энергию на непродуктивную борьбу с конкурентом. Да и мне с моим небольшим коммерческим отделом стало труднее контролировать деятельность представителей на местах. Поэтому сейчас установили ценз: кто продает, к примеру, меньше 10 тысяч посевных единиц, тот уже не является нашим дистрибьютором. Он встраивается в систему субдистрибуции.
– Мы больше никогда не создадим свой собственный отечественный автомобиль, потому что отстали в машиностроении на века. Мы никогда не будем первыми еще в чем-то. Так вот, отстали мы в селекции подсолнечника или нет?
– Думаю, что нет. И не только в селекции подсолнечника, но вообще в селекции. Но можем опоздать. И именно сейчас нужно предпринимать решительные действия.
Вы понимаете, в селекции подсолнечника было несколько этапов развития. Были выдающиеся селекционеры, которых вы отлично знаете. Но потом в выведении сортов подсолнечника и кукурузы, других культур начали доминировать иностранные компании. Мы же продолжали использовать методы, с которыми работали наши ведущие селекционеры, пропустив такой момент, как генно-модифицированная (биотехнологическая) революция. Считаю это существенным недочетом. Нам нельзя было это делать. Таким образом мы вернулись к временам Вавилова и Лысенко.
– Это глупость или вредительство?
– Это откровенное лоббирование химических компаний, которые производят пестициды. И тут я уже не знаю, как оценивать уровень предательства.
Сейчас наступает этап геномной селекции. То есть это селекция на уровне геномов. Ведущие компании мира переходят на нее. А у нас в России это направление не развито. У нас нет специалистов, способных в геномной селекции работать.
Поэтому у Николая Ивановича Бенко, наряду с другими «вредными» для наших бюрократов высказываниями, появился еще один повод для претензий: «Ребята, если мы не обратим внимание на тенденции в развитии селекции, мы второй раз опоздаем на тот же самый поезд». То есть нам сейчас нужно встраиваться в геномную селекцию.
Не хочу сейчас вам рассказывать, что это такое, потому что это долгий разговор. Загляните в справочники и, возможно, разберетесь. Но мы не только говорим, мы еще и делаем. ООО «Агроплазма» подготовила проект программы обучения специалистов именно по геномной селекции. У меня в компании есть хороший профессионал-биотехнолог, который вместе со мной проехал по некоторым европейским научным центрам, посмотрел, как это происходит. Но мы не можем это делать, потому что у нас некому этим заниматься.
Есть, конечно, в Москве и других институтах люди, которые теоретически подготовлены по этой теме, они в курсе происходящего, но своими руками они не делали ничего, что связано с полевыми культурами. Но подсолнечник, пшеница, соя – это вам не цветочки и не овощи.
Открою вам секрет: после нашего с вами разговора, как только выставка закончится, я буду встречаться с ректором Кубанского аграрного университета, чтобы предложить ему свой проект. Мы готовы брать магистров к себе на практику, вместе с ними учиться. Если мы сейчас не выйдем на новый уровень, считаю, что все мы, в том числе и компания «Агроплазма», отстанем от конкурентов навсегда. Транснациональные компании с новыми технологиями займут эту часть рынка.
Геномная селекция требует не только специалистов, но и хорошей аппаратуры. Принудить государство приобрести ее или помочь с ее получением мы можем. Нужно только объяснить ему важность этого шага. Что потом можно песни не петь про советскую селекцию и семеноводство.
– Как вы думаете, почему отечественный сельхозтоваропроизводитель не поддерживает рублем своего собственного селекционера, даже несмотря на то, что в Саратовской области подсолнечник в среднем дает 11,1–11,4 ц/га. Что заставляет людей приобретать импортные семена?
– Есть несколько причин. Во-первых, человек, у которого что-то не получилось в этом году, мечтает, что получится в следующем. Многие настроены на то, что у него всё должно быть импортным, лучшим. Вторая причина – товарный кредит. Не знаю, как у вас в Саратовской области, а в Оренбургской, как мне утверждают, 80% покупателей той же «Сингенты» являются ее должниками. И это один из способов, которыми иностранные компании могут закабалять наших фермеров.
Мы, скорее всего, тоже кредитуем. Но в гораздо меньшем объеме. Почему? А у нас нет такой возможности. У «Сингенты» есть огромные финансовые ресурсы внутри компании, поэтому она, не кредитуя Венгрию или Румынию, здесь может себе это позволить. Кроме того, для таких надежных компаний, как «Сингента» или «Монсанто», в западных банках процентная ставка может быть 1 или 0%. А у нас 20 процентов. И как мы можем конкурировать в раздаче кредитов для средних фермеров?!
Ну а если мы говорим о крупных холдингах, не секрет, что люди, принимающие решения, с кем работать, лично финансово заинтересованы. И связи уже давно налажены, и схемы отработаны.
– Как вы думаете, может ли наша власть решиться взять и «перекрыть крантик» импортным семенам?
– Этот вопрос неоднократно обсуждался. Думаю, не может. Думаю, наши чиновники, наоборот, панически боятся, как бы импортные компании не ушли с рынка, и делают всё возможное, чтобы они остались. Говоря о необходимости развивать отечественную селекцию, власть не верит, что российские компании способны заменить на рынке зарубежные. Спрашивает нас, но не верит. Я точно знаю.
– И правильно делает?
– Отчасти да. Наша компания не сможет обеспечить семенами всю Россию, и таких организаций, как наша, не много. Мы занимаем сейчас 8,6 % российского рынка. И мы – самая крупная российская компания, производящая гибридный подсолнечник. А среди отечественных компаний мы занимаем, может быть, процентов тридцать.
Я же не могу за год увеличить число родительских форм в 20 раз, чтобы выйти на объем, который производят остальные предприятия. Это первое. Второе, я не могу так рисковать. Самый лучший способ задавить все российские компании – заставить нас увеличить свое производство, и чтобы в это время иностранные компании начали отдавать все свои семена в кредит. А они могут себе это позволить. И наш сельхозник возьмет, конечно же, в кредит.
Я немедленно разорюсь. Так за один прием можно выбить из колоды всю неугодную масть. И так будет еще хуже. Несколько раз я предлагал в Минсельхозе РФ ввести квоты, то есть ограничить долю поставок иностранных семян нашими возможностями. И если так будет, то мы можем постепенно вернуть на рынок и наши семеноводческие компании, и отечественные семена. Вот тогда импортозамещение будет настоящим.
Еще три года назад об этом никто не хотел слышать, в Министерстве сельского хозяйства все говорили: мы вошли в ВТО и так далее. Но в прошлом году тот же Хатуов сказал: мы должны подумать. То есть чиновники постепенно начинают приходить к той же самой мысли. И меня это радует.
– Николай Иванович, вы на десять лет старше меня, вам 64 года. Скажите, какой вам видится ситуация на рынке семян через десять лет?
– Ничего определенного, к сожалению, предсказать не могу. Если будем заниматься геномной селекцией, мы можем не только сохранить свои позиции, но и развить их.
Если нет, то станет значительно хуже. Всё зависит от того, какое решение примут те люди, которые готовят кадры, и те, кто реально готов соревноваться с иностранными компаниями. К сожалению, многие даже не решаются плыть против течения, действовать. Они прочно заняли свою нишу и руководствуются принципом: «не пущать». А я приветствую другой принцип: «Докажи, что ты не хуже».
Я вообще за честную, открытую конкуренцию. Но, к сожалению, сейчас ее нельзя назвать открытой, поскольку наши научные центры и семенные организации находятся в таком плачевном экономическом положении, которое не делает конкуренцию возможной. Поэтому для начала требуется существенное государственное регулирование. Ну а дальше нужно вернуть молодые кадры, которые переманили иностранные компании. Большинство российских институтов не может предложить ученым достойной заработной платы. Все толковые ребята по другую сторону окопов. Третья необходимая в данном случае вещь – стратегическое государственное мышление.
Несмотря на возраст, я один из самых молодых российских селекционеров, которые более-менее продуктивно работают в России.
– Какой из ваших последних гибридов подсолнечника можно хвалить от всего сердца?
– Мы выпускаем новый гибрид Светозар, который продолжает отличную линейку Светлана-Светоч. Он еще более ранний, чем было. Саратовская область с ним не будет испытывать никаких проблем в сроках уборки. Ну а лучший наш гибрид, по моему мнению, Светлана. Хит продаж среди раннеспелых гибридов с потенциалом урожайности 40 ц/га. И еще один наш несомненный успех – это засухоустойчивый гибрид Анюта. У нас уже есть просто Анюта, а есть Анюта OR, устойчивая к новым расам заразихи, есть Анюта КЛП, устойчивая к гербициду Евро-Лайтнинг плюс, есть Анюта Экспресс. «Агроплазма» – единственная российская компания, которая сотрудничает с компанией BASF.
Впервые, начиная с этого года, организован клуб «Агроплазма». Каждый член может иметь свою карту, свой кабинет и получать всю имеющуюся у нас информацию.