Логотип газеты Крестьянский Двор

Второй Сверху 2

«Кость в горле»-2

А теперь вернёмся к дорогам. Объясню, где собака зарыта. На Госсовете говорилось о выделении семи миллиардов рублей на это направление, что этого мало и сумму надо увеличить. Перед губернаторами поставлена задача: не менее пяти процентов дорог должно быть построено в сельской местности. Теперь о цифрах, за которые отвечаю. Из сельских территорий ежегодно изымается акцизов на сумму 25-30 миллиардов рублей. А вкладывается семь. Какой результат мы получим? Как бомбили дороги, так и будут бомбить.

Кстати, как ты думаешь, почему страна производит КамАЗы-восьмитонники, а в административном регламенте написано ограничение 7 тонн? Это для того, чтобы люди постоянно обращались в ГАИ, унижались, тратили время, ну и … платили. Краснодарцы нам пишут: разрешения на использование тяжелого грузового транспорта добиться на районном уровне невозможно, надо ехать в краевой центр, а там требуют указать количество планируемых поездок. А откуда я знаю, какой у меня будет урожай и сколько рейсов сделает мой КамАЗ? Дальше государство требует на технику тахограф поставить. К чему это ведёт? Чтобы я через восемь часов поменял водителя. А где я его возьму, если в деревне людей нет, все в разгар сезона вынуждены работать по 15 часов в сутки? Моему «ГАЗончику», который трудится в поле, 21 год, красная цена, если запчастями продать, тысяч пятьдесят. И столько же стоит тахограф. Но даже если я его установлю, перед рабочими буду виноват, перед Гостехнадзором буду виноват, перед всеми буду виноват. Какая возникает реакция? Всех послать, и жить спокойно.

– Далее о приоритетах…

– Если само Министерство сельского хозяйства РФ признаёт эффективность реализации семейных животноводческих ферм, так почему бы не направлять на них десять миллиардов рублей в год? Ведь по 7-8 человек в очередь на одно место стоят. Конкурс сумасшедший. И в два раза больше желающих участвовать в проекте «Начинающий фермер». Тридцать девять процентов сельского населения говорит: если государство выделит землю и поддержит стартовым капиталом, то мы готовы заняться собственным бизнесом. А какой может быть бизнес на селе? Это фермерство, в первую очередь. Если мы делаем ставку на малый бизнес, то потом возникает вопрос, куда направлять продукцию и как её перерабатывать. Семьдесят процентов фермеров заявляют: мы готовы нарастить производство, но куда девать. Опять упираемся в структуру кооперации.

– Она так и не получила развитие в нашей стране?

– Почему не пошла? Если 15 лет назад было 200 кооперативов, то сейчас их 1700. Речь идёт о другом: масштаб развития и темпы не обеспечивают реалий. Объясняю, почему. Кооперативы создают для того, чтобы изменить ценовую политику на рынке. А чтобы это произошло, нужно, чтобы снабженческо-сбытовая кооперация в секторе экономики занимала не меньше 30 процентов. А она занимает один, да и то точно эту цифру никто не знает. А кредитная кооперация – в районе шести процентов.

– Кредитная кооперация тоже, похоже, выродилась. Начала «стричь» крестьян…

– Она не выродилась и не «стрижёт», она выживает, как может.

– Она ушла от своей первоначальной философии.

– Местами такое наблюдается, но в основной своей массе кредитная кооперация сохранила свою доступность. И я вам задаю встречный вопрос: сколько государство за последние десять лет вложило средств в кредитную кооперацию? Ни одного рубля, ни одного рубля! Из ведомственной целевой программы кредитная кооперация вообще выметена, на снабженческо-сбытовую кооперацию планируется направить 300 миллионов, что не обеспечивает реализации намеченных целей. Я сам участник рабочей группы, мы полгода над программой работали, а потом пришли чиновники и под предлогом отсутствия средств её полностью перечеркнули.

Ещё пример. Шесть миллиардов рублей отдельной строкой выделяется на поддержку малого бизнеса в виде компенсации процентной ставки по кредитам. Ежегодно около двух миллиардов не востребованы, потому что маленький фермер не хочет тратить время и силы на поездки в областной минсельхоз и оформление документов. Предлагаем: давайте эти два миллиарда перенаправим на кооперацию, АККОР даёт добро. Правительство и этого не сделало.

– Почему?

– Значит, приоритеты другие. Чиновники реально не понимают, что происходит в сельском хозяйстве, не понимают!

– Они что, все коренные москвичи, которые ни разу не видели, как морковка растёт и пшеница колосится?

– Проблема многих, в том числе и губернаторов, что они не хозяйственники. В советские времена при всех негативных моментах кадры росли с должности бригадира, агронома, директора, председателя пошагово. А сейчас они силовики и чиновники. Я не говорю, что они плохие люди, но они не менеджеры и не управленцы. А наша страна была и будет всегда сельскохозяйственной, потому что мы имеем десятую часть мировых запасов пашни. В 1990 году было 117 миллионов гектаров посевных площадей, а сейчас 76-77 миллионов, 40 миллионов «гуляет».

– Вынуждена опять вернуть разговор к приоритетам.

– Почему я бы не поставил решение социальных вопросов в деревне на первое место? Потому что никто на селе не будут жить, если у него не будет доходов и нормальной работы. Я недавно был в Луховицком районе Московской области. Знаменитый огуречный край. Огромные села ухожены, добротные дома. Каждое свободное место спрятано под парниковую плёнку. Пьяницу ты там редко встретишь, они все солят, квасят, возят овощи в Москву, тем и живут. Но там и цены другие, и ситуация на рынке труда не в пример нашей. А у нас все занимаются сельским хозяйством, мы все друг другу конкуренты, поэтому нужна кооперация, нужно выстраивать логистику. А это не просто. Возьмём популярную для нашего района культуру – нут. В Москве килограмм нута стоит от 150 до 200 рублей. Мы в прошлом году и в этом продавали по десять. В 10-15 раз дешевле. Поэтому кооперация должна быть, как минимум, трёхуровневой. И тогда наш нут будет в пакетиках с указанием производителя, а, возможно, мы вообще его не будем продавать, а начнём производить хумус.

И ещё один пример. Три года назад мы продавали нут в Турцию по 18-20 рублей за килограмм, а сейчас в два раза дешевле.

– Почему?

– Потому что на шее сидит куча посредников.

– А как можно их уничтожить?

– Развивать кооперацию. Только благодаря кооперативу «Союз» закупочная цена в Краснокутском районе никогда не опускается ниже определённого уровня. Потому что есть реальный выбор, в любой год на рынке присутствуют три-четыре покупателя. А стоит исчезнуть кооперативу, оставшиеся сговорятся, и селяне опять будут продавать зерно за бесценок. Мы это уже проходили.

Во всем мире так: с одной стороны есть частные перерабатывающие предприятия, с другой – есть кооперация самих сельхозтоваропроизводителей. Другого выбора нет. Но государство должно помочь, а не говорить: вы сами делайте. Мы делаем и сами, только у нас доходы очень низкие.

Вступили в ВТО, и нам говорят: конкурируйте. Только фермер Телегин получил 200 рублей на гектар, а фермер из Германии получил 500 евро на гектар. У меня 700 гектаров в обработке, если перевести их на ту сумму, что получают иностранцы, 14 миллионов рублей выходит. Имея такую сумму на руках, я, наверное, смог бы и кооперативу помочь, и трактор приобрести, и удобрением запастись. Но пока это только в мечтах. Тогда надо сказать честно: у государства нет денег, но тогда закупочная цена на продовольствие будет дороже. Давайте законодательно выстроим такую цепочку, чтобы тот, кто идёт за фермером, не мог накручивать больше 15 процентов от той цены, что дал он. Кстати, это работает во всем мире. Все социально значимые продукты регламентируются. И когда нам говорят, что свободный рынок всё регулирует, – это неправда. Рынок всё заранее просчитывает!

Кудрин нас в своё время заверял: к 2013 году Европа совсем откажется от субсидий. А что на деле? В 2012 году 78 процентов жителей Европы проголосовали за поддержку собственных сельхозтоваропроизводителей и из европейского бюджета, и из бюджетов стран, входящих в ЕС. И как нам тогда с ними конкурировать? Академик Ушачёв со всех трибун говорит: сумма государственной поддержки на данном этапе должна быть увеличена хотя бы до трёх тысяч рублей за гектар. Семьдесят пять миллионов гектаров умножаем на 3 тысячи рублей, получается 225 миллиардов. В прошлом году на сельское хозяйство направили 198, если не ошибаюсь. Чуть-чуть добавьте и перераспределите по-другому, сделайте справедливо. Тогда и сельское хозяйство назад будет возвращать намного больше, чем сейчас. Если я буду в состоянии платить зарплату в два раза больше, то и налогов заплачу в два раза больше. Ну и так далее.

– Свернём немножко с темы и поговорим о том, почему мы такие слабые. Почему члены областной ассоциации фермеров «Возрождение», которая всегда была достаточно боевой и сильной, о ней знали во всех уголках России, ослабели до такой степени, что её члены боятся лишний раз слово сказать. А после зимнего «наезда» на твоего преемника Александра Петровича Кожина и вовсе забились в угол.

– На этот вопрос тоже нельзя ответить однозначно. С одной стороны, многие из нас выросли в советские годы и теперь не хотят, чтобы их загоняли в какие-то рамки. Кооперацию они воспринимают как необходимость жертвовать собственными интересами, хотя это не так. Те, кто не понимают, что в объединении сила, обанкротятся, к сожалению, и уйдут. Им на смену приходит новая волна, возвращаются на село дети фермеров, отслужившие в армии и на флоте, поработавшие на более легких хлебах, которые уже по-другому видят своё предназначение.

С другой стороны, при всём моём уважении, нужны новые лидеры. Я могу привести пример Ульяновской области, где три года назад вообще ассоциации не было. А сейчас она насчитывает четыреста с лишним человек. Руководит ею неконфликтный и не очень молодой человек Вячеслав Варганов, но на встречу с его фермерами пришёл губернатор и два с половиной часа откровенно разговаривал. Высказал крамольную вещь: я сто миллионов с дорог сниму и отдам вам. Дорогого стоит, когда первое лицо области понимает: фермер – это та опора, на которую можно всегда полагаться.

В Челябинской области остались фермеры первой волны, которые продолжают задавать тон, но они идут немножко по другому пути. У них председателем областной ассоциации фермеров является министр сельского хозяйства, и они ему доверяют. Хотя в течение двадцати лет исполнительным директором работает знаменитая Анна Григорьевна Таскаева (доктор сельскохозяйственных наук, профессор. – Ред.). По программе «Начинающий фермер» и «Семейные животноводческие фермы» челябинцы гранты, а это немалые деньги, в среднем по пять с половиной миллионов рублей, начали давать детям фермеров. И те с удовольствием вернулись домой.

– А почему в нашей области дети фермеров целенаправленно не приветствуются и не поддерживаются?

– Наверное, потому что местная власть не видит в них перспективу, я так понимаю. На мой взгляд, это стратегическая ошибка.

– Путина?

– Нет, не Путина, а его советников и ставленников. Есть области, где власть понимает важность и фермерства, и кооперации, потому что они идут рука об руку. Только АККОР имеет большую общественно-политическую направленность, а кооперация – социально-экономическую. Но у меня, как и у тебя, тоже есть опасение, что менеджеры от кооперации начинают играть главенствующую роль. Это тоже стратегическая ошибка – они должны быть не на последнем месте, но и не на первом. Когда нас учили кооперации, то объясняли: в этом споре между фермерами, которые хотят больше получить, и менеджерами, которые хотят на них больше заработать, и есть движущая сила самого кооператива. А у нас часто так получается, что коммерческая сила начинает давить фермеров. Тогда суть уходит, разваливается фундамент.

Мы для чего создавали кооператив «Союз»? Стоило мне заехать со своим зерном на элеватор, сразу
9,4 процента с меня лупили: за хранение, сушку, очистку, да ещё и на весе обманывали. А в «Союз» я за услуги один процент плачу, да ещё сплю спокойно, зная, что у нас своя лаборатория, и мне не напишут четвертый класс вместо третьего.

И самый главный аргумент в пользу кооперации – при всех других одинаковых показателях «Союз» мне даёт цену на 20-30 процентов выше, чем на других элеваторах. А если экономические преимущества налицо, так почему мне не поддерживать кооперацию?

К сожалению, большинство фермеров этих вещей не понимает, или не нашлось людей, которые бы им эти вещи рассказали. Поэтому должна быть государственная политика в области кооперации, и она должна продвигаться сверху, потому что снизу интерес есть, но у нас нет свободных денег. Ведь тот же «Союз» при соответствующей государственной поддержке может вторую очередь элеваторов построить или склады для ядов, чтобы не попадать под прицел инспекторов Россельхознадзора, экологов и так далее.

Требования ко мне как фермеру растут, а я их выполнить просто не в состоянии из-за отсутствия денег и материальной базы. Мне говорят: ты должен аттестовать рабочее место.
А у меня возникает вопрос: новый трактор пришел с завода, в нём готовое рабочее место, государство видело, что завод производит, так с какого перепугу я его должен аттестовывать? Или почему я должен аттестовывать место бухгалтера? Возникает неадекватная ситуация, из-за которой только в прошлом году закрылось 80 тысяч крестьянско-фермерских хозяйств.

– Как ты относишься к предложению реформировать Россельхозбанк?

– Мы этот вопрос дано поднимали, поскольку считаем, что Россельхозбанк должен стать Банком развития. Сельское хозяйство – это не бизнес, это основа государства. Вот почему мы с Владимиром Плотниковым накануне заседания Госсовета находились в Минфине и в Минэкономразвития доказывая: там, где поселился «Мираторг», все деревни умирают. И, напротив, если в селе есть фермер, он будет держаться до последнего. Главная ошибка радикалов, что они этого не понимают. Аркадий Дворкович, например, на Втором съезде сельских кооператоров минут семь говорил о том, что почта и кооперативы могут, оказывается, дополнять друг друга. Мне трудно это комментировать, но между собой мы смеялись.

– А ты не боишься потерять свою должность председателя Совета АККОР?

– Нет, не боюсь. Ещё год назад председатель «Московского крестьянского союза» Николай Соин поднимал этот вопрос, предлагая вернуться к старой схеме, отказавшись от оплачиваемой должности председателя Совета. Я высказал свою позицию, заявив, что это будет стратегической ошибкой. Порой решение нужно принимать в течение нескольких часов и собирать Совет некогда, потому что его члены в это время находятся в полях.

– Мы с тобой ругаем министра Фёдорова, но он в чём-то прав?

– Прав, конечно. Если в Германии, Финляндии или Америке ассоциация объединяет 92-93 процентов фермеров, то у нас от силы процентов тридцать. В своё время мы не пошли по пути членства и конкретного номерного билета, а защищали «всех фермеров без исключения», и много времени упустили. На Западе основное внимание уделяется членам ассоциации, а сторонним фермерам оказывается лишь небольшая консультативная помощь. Хочет он получить основательную поддержку, пусть платит. Либо в ассоциацию, либо сторонней фирме.

– Ты хочешь сказать, что Александр Петрович Кожин поступает совершенно правильно, когда всех «нищих» отправляет ко мне, а сам занимается платежеспособными «вип-персонами»?

– Совершенно правильно. То, что они идут к Лука, это твоя проблема, это ты их разбаловала, а то, что Кожин на них бесплатно не работает, это совершенно правильно. Потому что это услуга. Именно в тот момент, когда человек вкладывает в тебя рубль, и возникает его активность. Фермеры в тебя вложили, дали поручение и дальше смотрят, сделано или не сделано. Если не сделано, анализируют почему. Решает не один человек, а коллегиальный орган. В результате этого процесса совершенствуются взаимоотношения, растёт сознательность.

– Я не собираюсь сегодня задавать никаких провокационных вопросов, но почему совершенно «затух» некогда революционный Красный Кут?

– Лидера нет. Я бы не назвал наш район совсем уж революционным, но продвинутым он был всегда. И сейчас никуда не делись кооперативы «Стимул» и «Союз», никуда не делась Сельскохозяйственная палата. Но лидера нет. А их выдвигать должно само фермерство.

– Пусть меня Александр Петрович Кожин простит, не удержусь, задам ещё один больной вопрос: почему при тебе активно работала дирекция ассоциации, постоянно «крутились» менеджеры, а сейчас председатель ассоциации и себе-то зарплату платить не может?

– По моему разумению, даже районную ассоциацию можно спокойно содержать. Пишу сейчас специальные рекомендации, как это лучше делать. Я когда шел на выборы в Москву, одно из главных моих предложений – председатель ассоциации должен работать только на штатной основе. И эту идею продвигаю до сих пор. Я в своё время просил Кожина не рушить старое, а лишь дополнить то, что было сделано до него. Но он, к сожалению, меня не послушал. Схема, при которой председатель, директор, юрист, бухгалтер, водитель работали на штатной основе, а всего у нас работало десять человек, ему не понравилась. Хотя я как человек, который очень хорошо знал «кухню», советовал: не гонитесь за деньгами, для вас главное – районное звено. «Районка» вам привела клиента – отдайте ей 50 процентов от суммы сделки, а если она привела ещё и с готовыми документами – отдайте 75 процентов. Но этих «районок» – тридцать. Каждая приведёт по два клиента, уже будет шестьдесят. Постепенно эта машина начала работать. И одно цепляет за другое: лизинг – первое звено, средства защиты растений – второе, юридические услуги – третье, страхование – четвёртое, сбыт зерна – пятое… У нас в тот момент в реестре членов было свыше 1390 фермерских хозяйств, которые кормили. Сейчас по членскому билету фермера можно получить скидки на приобретение «Фольксвагена» и «Нисана» до 300 тысяч рублей за автомобиль, есть договора с Мегафоном и компанией «Капитал-ПРОК» и так далее.

– Некоторые фермеры просили с юмором уточнить, Александр Петрович Кожин 10 июня собирается проводить отчетно-выборную конференцию или юбилейную?

– Говорит, отчетно-выборную.

– А как отчёты и выборы соотносятся с юбилеем, понимаешь?

– Понимаю, конечно. (Телегин смеётся).

– Далее, как говорится, без комментариев. Ты знаешь фамилии лидеров, которые могли бы бороться с политикой областной власти?

– Этот вопрос не так ставится. Нужно искать лидера, который будет отстаивать интересы фермеров. Если нужно добиваться изменения в законодательстве, нужно идти к депутатам. Если нужно принимать какие-то программы, нужно идти в правительство. Если надо кого-то защищать, то нужно идти к прокурору. Но в первую очередь надо идти к фермерам. У меня было сколько угодно случаев, когда приходилось общаться с так называемым коррумпированным чиновником. Он меня с порога спрашивает: «Зачем пришел?» А я ему: «Не хочешь общаться со мной, завтра к тебе 70 фермеров из Краснокутского района приедут и будут разговаривать. Вам это надо? Если мне не верите, поедем к реальным людям, которые меня уполномочивали». Со временем чиновники понимали, что работать с фермерами интересно и выгодно. Многое мы сами можем. Например, тот же Ростсельмаш может за приобретение 10 комбайнов сделать 10-процентную скидку. Я как представитель ассоциации могу за посредническую услугу взять 1-2 процента, а для фермера комбайн всё равно будет стоить на 8 процентов ниже. Выгодно и дирекции, и членам ассоциации.

Я приходил в ассоциации в самое кризисное время, причём «на живое место». Помнишь, у нас в «Возрождении» все счета были арестованы, и ничего, справились. Лидеров должны выдвигать не мы с тобой, а само фермерство.

Возьму для примера Украину. Аналогия не совсем уместная, но, по сути, процессы одинаковые. Наверное, Украина должна была всё это пройти, чтобы до конца осознать, где истина. По-другому не бывает. Так и фермерские ассоциации: если они переболели, то возрождаются на совершенно ином уровне.

Я когда пришёл работать в краснокутскую ассоциацию фермеров, сказал: «Ребята, в районном собрании одиннадцать мест, и надо сделать так, чтобы шесть были нашими». Постепенно так и произошло. Геннадий Зайцев стал главой администрации района не случайно. Ну а если вы так не можете, тогда продолжайте хлебать свой квас, или что у вас там есть, пока не поймёте.

– До меня дошла легенда, что тебе не так давно предлагали побороться за место главы администрации Краснокутского района.

– Это не легенда, такое предложение было, но я отказался.

– Потому что тебе интересней заниматься политикой?

– Во-первых, мои семейные сказали нет. Во-вторых, перед этим только что прошли выборы в Совет АККОР, а с полпути не возвращаются. И, в-третьих, если говорить уж совсем откровенно, я давно хотел заняться конкретной работой на земле, но она завязана не на должности чиновника, а на хозяйстве и на духовные, моральные, церковные принципы. Но пока об этом я говорить не хочу.

– С какой иллюзией расстался фермер Вячеслав Телегин?

– Не знаю, что сказать. Определённое разочарование есть в том, что наверху не прислушиваются к тем людям, которые находятся на местах.

– Можно личный вопрос? Тяжело жить, имея чувство собственного достоинства, определённый опыт и знания, когда из тебя делают городского сумасшедшего? А как выживает человек Вячеслав Владимирович Телегин в такой вот ситуации?

– Тяжело. Я, конечно же, за последнее время очень сильно изменился, стал глубоко верующим человеком, и многие вещи я стал по-другому воспринимать. Очень советую почитать «Евангелие» и, в частности, тот сюжет, где Господь встречается с Петром. Приходится нести свою ношу. Но при всех трудностях я вижу в фермерстве огромный потенциал.

Вот вам ещё один живой пример. Тульский фермер Александр Саяпин (первым в стране создал роботизированную ферму с вольным содержанием коров под открытым небом. – Ред.) два года назад переехал в Калугу по приглашению тамошнего губернатора Анатолия Артамонова, чтобы создать на селе кооперативное движение. Перед ним поставлена задача создать 83 современные роботизированные фермы на 150 голов каждая. И он тоже несёт свой крест.

Другой пример – Чечня. Там тоже очень активно поддерживают фермеров, поэтому членство в ассоциации значительно выросло. И это при том, что у них нет частной собственности на землю. Возьмём ту же Якутию. Меня провезли через несколько улусов, и я понял, что это настоящая фермерская республика, что ничего другого они не придумают. Они и кооперацию развивают очень активно. На рубль, вложенный фермером, бюджет республики ещё пять лет назад давал почти пять рублей.

– Ты, мне кажется, ушел от вопроса. Как жить нам?

– Недаром говорят: вода камень точит. Так и нам надо набираться терпения и долбить, долбить, долбить. Другого выхода я не вижу. Потому что большинство чиновников и фермеров выросли из советских времён, и не надо на сей счёт испытывать никаких иллюзий. Если в Америке есть фермерские хозяйства, которым 200-250 лет – понимаешь, что это такое в плане психологии и государственных устоев, морали,– то наши устои 80 лет назад порушили, и сейчас мы все – дети социализма.

А фермер – это предприниматель, и он должен вырасти. Наша задача сейчас – набраться терпения и своим трудом, не то что на баррикады выходить, доказать, кто у нас истинный хозяин на земле.

Мы в декабре прошлого года проводили конференцию «Экономическая эффективность и социальная значимость семейных фермерских хозяйств». Приняли участие в ней более 500 человек из 51 региона страны. Плотников на конференции высказал нашу позицию: «Мы не против крупных предприятий. Россия – большая, работы хватит всем – и крупным, и средним, и малым предприятиям. Но нам не понятно, почему эффективные, конкурентоспособные фермерские хозяйства получают крохи, а порой, вовсе лишаются господдержки».

Знаешь, сколько я на этой конференции увидел молодых ребят? Много! Миша по фамилии Неуступкин сказал: «Вы думаете, я на работу хожу? Нет, я этим живу!» Или художник-модельер из Смоленска, которая поднимает село, где живут всего три семьи и семеро заброшенных пенсионеров, которых они поддерживают. Или женщина по фамилии Иванова из Санкт-Петербурга продала трёхкомнатную квартиру в центре года, выкупила часть торфяников и подтянула к себе алкоголиков, которых лечит трудотерапией. Михалков снял фильм под названием чужая земля, а мы круглый стол назвали «Своя земля», и он обещал, что многие станут героями очередного фильма под этим названием.

– Володя Гоферберг из Белого Озера считает: местная власть должна быть готова к тому, что люди будут возвращаться к родным очагам…

– И я про то же. И мне в Саратове говорили: «Мы тебя сгноим, а твою ассоциацию разгоним». А я Фогелю, думаю, ты догадалась, о ком речь, отвечаю: «Посмотрим, ты третий на моей памяти министр, а я всё работаю». После Александра Фогеля пришел Марат Фаизов, и отношения выстроились совершенно по-другому, он нас активно поддерживал. Потом опять история повторилась. Потом опять. То есть наша задача, я подчёркиваю, – набраться терпения и своим трудом доказать, кто является истинным хозяином земли.

После декабрьской конференции мы выпустили брошюру, чтобы все могли почитать и посмотреть: вот он, успех, вот как он достигался, вот живые примеры. Если 20 лет назад мы говорили о мечтах сделать построить, достичь, то сейчас двадцатипятилетние могут сказать: есть!

Михалков не зря признавался: меня интересует не то, чего ты достиг, а как ты это сделал. Как тебя гнобили, как у тебя землю отбирали, как в тебя стреляли. Ведь и такие случаи есть. В Аннинском районе Воронежской области парня из-за земли пристрелили. Сахарный барон предложил ему отдать землю, на которой тот работал, а он ему отказал. Девятилетний сын вместе с матерью затащил отца в машину и вёз его в больницу, сам сел за руль и довёз. Пять суток в коме лежал. Фермеры собрались и заявили: «Мы вам землю обрабатываем, а вы нас убиваете? Это что вы за политику такую ведёте?!» Власти мигом переполошились, всё село поднялось, и бандитов поймали в течение двух часов.

А потом мы за него молились, и он выжил

Нет, недаром Столыпин говорил о создаваемом им классе земледельцев, которому нужна стабильность. Да, мы просто так на баррикады не выйдем, но и своего не отдадим.

Ты знаешь, я иногда удивляюсь, почему совершенно посторонние люди становятся нашими единомышленниками. Ну зачем, спрашивается, нужны мы тому же Михалкову? Или писатель Казарезов, бывший партийный функционер, ну чего он к нам прилип? Ведь фермеры – непростые, колючие люди, все с характером.

– А действительно, почему?

– Потому что это настоящее, ненадуманное. Поэтому и тянутся к ним люди, чтобы не спится, не деградировать. Смотришь: кто церковь восстанавливает, кто художественную школу, кто учителю музыки квартиру построил и в село его затащил.

Чего далеко за примерами ходить? Да в Саратовской области чуть ли не в каждом сельском округе такие живут. Вспомни, когда Владимир Казарезов писал в книгу «Саратовский прорыв» главу про Сашку Жарикова из Невежкино, он пришел в местную школу и попросил детей рассказать, кто для них служит в жизни примером. В основном все писали про него, про Жарикова. Я читал эти сочинения и плакал. Когда Третьяк его спросил, чего ему в жизни не удалось сделать, он признался: «Жену на коньки поставить». А так всё село в хоккей играет. 

22.05.2014Светлана ЛУКА  45

Понравилась статья? Поделись:

Комментарии ()

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять комментарии.

    нижний2