Армянин и вторая Родина

– Ты знаешь, мои журналисты двое суток не решались звонить тебе, потому что никак не могли узнать твоего отчества.

Я позволяю себе не вставать из-за стола, а просто с удовольствием протягиваю ему руки для пожатия. Я позволяю себе незнакомца сразу называть на «ты», потому что заранее уверена: мне никогда не придется сожалеть об этой встрече. В кафе с названием корейской деревни и с корейцем шеф-поваром благодаря лезгину Наруллаху Абдуллаеву я встречаюсь с армянином Мехаком Чичояном. Обычное дело для района, где живут люди двадцати четырёх национальностей. Происходит это в центре поселка Ровное в день его 247-летия.

– Вся моя проблема в том, что в паспорте у меня нет отчества. Серьёзно говорю. Когда-то у нас армяне начудили и в паспорт не внесли имя отца. Гражданство получал на основании своего старого паспорта, поэтому опять оказался безотцовщиной, и, чтобы восстановить справедливость, нужно было представить кучу документов. Два года длилась вся эта история, пока я вопрос не закрыл.

Мы дружно начинаем смеяться. Первым не выдерживает Абдуллаев:

– Так какое же у тебя отчество?

– Альбертович я, Альбертович!

И снова все принимаются хохотать.

Чувствуется, сорокалетнему Мехаку Чичояну (Мише, как его все здесь называют) тоже кажется нелепой подобная ситуация, но он рассказывает про неё совершенно серьёзным тоном, и от этого всем опять становится весело.

– Хочу задать всего лишь один вопрос: как ты ввязался в молочное животноводство.

– Вчера другие журналисты приезжали, тоже про это спрашивали. В журнал какой-то про меня хотят написать. Я, правда, даже не поинтересовался его названием.

– Кто ты по национальности?

– Армянин.

– Армяне – терпеливые люди?

– Не знаю, кто терпеливый, кто нет. Разве про нацию можно так говорить?

– А ты – терпеливый человек?

– Не знаю, иногда терпеливый, а иногда – нет.

– Да, но чтобы влезть в животноводство на абсолютно разорённом месте, нужны очень крепкие нервы.

– А чем ещё в Ровенском районе заниматься? Именно здесь настоящие мужики работают, а там, где чернозёмы, там любой… может работать.

Слово «дурак» он не произносит, и мне это приятно.

– Какое у тебя образование?

– У меня среднее образование и нет никакой специальности. Я вообще сюда приехал в двухтысячном году. Ну, поскольку у меня дядя арбузы сеет, он меня вначале повёз на плантацию. Показываю на огромный груженый «КамАЗ» и спрашиваю: сколько стоит. Двести долларов, отвечает. Смешно стало: такая большая машина и такие маленькие деньги. Но в итоге я сам стал выращивать арбузы. Такое нудное дело, но в конце концов начало что-то получаться.

Потом постепенно научился дома свиней держать. Один из фермеров, Нуреддин Мустафаев, предложил приобрести в рассрочку его старую ферму. Взял я денег в долг под проценты, купил сорок свиноматок, за год развёл до трёхсот голов, а тут ветеринары начали африканской чумой пугать. Перешел на рогатку. Год назад посоветовали взять в Кочетном старую животноводческую ферму. Сейчас у меня около двухсот коров – дойное стадо, около пятисот – всё поголовье. Отчитываюсь в министерство сельского хозяйства за трёхтысячные надои.

– А субсидии какие-нибудь получаешь?

– Иногда по два рубля за литр. Вчера вместе с журналистами приезжал представитель из министерства. Я его после осмотра свежеотремонтированного коровника повёз к разрушенной ферме и сказал: если бы хоть немного помогали, здесь было бы ещё лучше и стояло двести голов.

Сдавал документы на грант, но грант на семейную животноводческую ферму не дали. Сказали: придёшь на следующий год, поможем. И пока мне не начнут помогать, я за вторую ферму не возьмусь! Зачем мне это надо? Сейчас опять влезешь в кредиты миллионов на десять-пятнадцать, а толку никакого. Бестолково расширяться, чтобы потом оставить своё имущество банку, зачем это надо?

Резкая перемена в настроении. Вместо возмущения полная апатия. Наконец рассматриваю его глаза. Так смотрит только безумно уставший человек.

– А чем же объяснили отказ?

– Тем, что в документах были ошибки.

– Говорят, хозяйственный мужик всегда знает, сколько денег в кошельке. А ты знаешь?

– Откуда у нас деньги? Деньги все банковские. Мы живём в параллельных мирах: там взял, там отдал. А себе почти ничего не остаётся.

– Чем коровы отличаются от арбузов с точки зрения бизнеса?

–Только тем, что коровы каждый день доход приносят, а арбузы нет.

–Да, но коровы каждый день ещё и едят.

– Но я же не могу зимой арбузы сеять. Чтобы один раз в году заработать и на эти деньги жить весь год, нужно другой характер иметь. А я так не могу.

– Говорят, что ты очень удачливый бахчевник, у тебя всегда урожай.

– А что такое удача, как ты мне это объяснишь? Это когда перед носом мешок золота упал, я так это понимаю. А когда ты день и ночь пашешь, какая тут удача? Как нарочно именно этот год для меня неудачный: я отдал самый дешевый арбуз, не поймал цену. Удача в этом году у того, кто весной пересевал, получил поздний арбуз, вот у него точно удача. Случайность. Сейчас цена подкатывает к семи рублям, такого не было никогда.

– Что означает твоё имя Мехак?

– Вы вопросы какие-то странные задаёте, словно экстрасенс. У меня был дядя, очень хороший человек, назвали в честь него.

Наруллах Абдуллаев тут же вспоминает слова Фрунзика Мкртчана из Мимино: «Такие вопросы задаете, что неудобно отвечать... Даже». Мы опять начинаем хохотать.

– Ищу причины твоего везения. Говорят, имя и отчество очень сильно влияют на судьбу человека

– Какое везение? Я взял скот в самый дорогой год, когда одна голова стоила по 40-45 тысяч рублей, и скот тогда никто не продавал. Одну корову купил в Луговом, вторую взял в совхозе «Вперёд», по населению собирал. Сейчас плохие коровы я выбраковываю, им на смену подходит свой молодняк. Под новое стадо сделаю ещё телятник и родильное отделение.

– Миша, а как ты смог доярок уговорить на работу пойти. Внешне ты, не обижайся, на респектабельного инвестора ну никак не похож? А доярки - женщины характерные, с трудной девичьей судьбой, как правило.

– Когда ферма перешла из колхозных рук в мои, почти все доярки на работу не вышли.

– Как это не вышли?

– Да вот так! Накануне мы с ними разговаривали, я их спрашивал, сколько нужно им платить. Они сказали, сколько. Правда, я их предупредил, что воровать они не будут, потому что моя ферма это не колхоз. Вроде как договорились, а наутро они не вышли. Одну как будто муж не отпустил, другая испугалась, что я не заплачу, и так далее. Осталась только одна женщина. Мне пришлось стадо гнать на прежнюю ферму, где оставались люди. Так одна доярка сто голов дней десять и доила. А когда я с ней полностью добросовестно рассчитался, на ферму пришли и другие женщины. Людям ведь нужна работа. Я им её дал. Сейчас они мной довольны.

Я не такой тихий, как кажется. Строгий, конечно, дисциплина есть, но когда надо, людей к себе подпускаю. Они могут в любой момент подойти и решить свои вопросы. На работе не выношу только одного – пьянки. Был случай, выгнал по этой причине доярку.

– У тебя никогда не возникало комплекса, что берёшься не за своё дело. Ведь у тебя нет даже средне-специального ветеринарного образования.

– Нет, в случае чего мне наши районные ветеринары всегда помогут.

– А кто ещё тебе по-серьёзному кто-нибудь хоть как-нибудь помогает, например, наш минсельхоз?

– Если по большому счёту говорить, мне никто так не помогает, как глава районной администрации Алексей Владимирович Стрельников. Вот он, действительно, помогает и с оформлением документов, и с получением кредита, когда мне пришлось у разорившегося колхоза животноводческую ферму выкупать. Прежний руководитель, несмотря на то, что проработал в хозяйстве много лет, хотел скот полностью вырезать. Стрельников был категорически против этого, он мечтал сохранить хотя бы остатки стада. Я вообще ему удивляюсь: выходной-проходной, а он в половине седьмого утра уже на работе. Постоянно звонит, спрашивает, как идут дела, не нужна ли помощь, постоянно пропадает на объектах. Я так понял, у него весь район находится под контролем, хотя он не обязан так дотошно вникать.

– Полторы тысячи гектаров пашни. Не маловато ли у тебя земли?

– Только на корма. Меня человек из минсельхоза наивно спрашивает, почему я не занимаюсь зерном. Если бы мне достался в наследство целый колхоз, с техникой, скотиной и орошением, я бы его сохранил, а не разрушил. Мне же, чтобы сейчас всерьез заняться производством зерна, нужно приобрести комбайн, трактор К-700, сеялку, это опять влезть в кредит миллионов на тридцать. Зачем?!

Мы давно забыли про смех, молча слушаем Чичояна.

– А что, я что-то не так говорю? На самом деле таких людей, как мы, надо поддерживать. В нашем районе очень тяжело работать. Наш район спасают только одни бахчи. Только за их счёт простой народ как-то на плаву держится. И я арбузы как сеял, так и сею, и буду сеять, потому что на одном молоке я не проживу. У меня каждый месяц платёжка в банк на 500 тысяч. Еще 250 тысяч зарплаты, не считая света, топлива, техники. Под «лимон» выходит, я столько молока не сдаю.

– Есть ли у тебя в жизни заветная мечта, о которой можно было бы поговорить с посторонним человеком?

– Возраст уже не тот, чтобы мечтать. Здоровья семье, да и всё.

Хотелось, чтобы вы меня правильно поняли. Примерно в двадцать лет я ушел из дома, разного в жизни видел. И хорошего, и плохого. Прошел через многое. И за что бы я ни брался, я всегда делал «от» и «до». Какой бы работа ни была, я всегда занимался незнакомыми вещами, и делал это лучше всех. Что арбузы, что свиньи, что рогатка… Заниматься так заниматься. Если б я был строителем, я всё равно был бы хорошим строителем. Если бы я был дорожником, я был бы хорошим дорожником. Потому что я люблю свою работу. Когда делом занимаешься, надо в него вникать, делать это от души.

– Чем Ровное для тебя дорого?

– Сейчас всем. Это моя вторая родина. Я себя чувствую его частью.

– Кто тебя воспитывал? Жизнь?!

– Если честно, да. Я возраст до пятнадцати-семнадцати лет не считаю воспитанием. В это время родители за нас больше делают, чем мы сами. Я когда пришел в Кочетное, меня многие спрашивали: как ты решился, не боишься штанов порвать. А причем тут штаны?

Я тихо-смирно работаю, никуда не вмешиваюсь, но и никого в свой огород не подпускаю. Я сам, безо всяких консультантов, по Интернету нашел в Удмуртии компанию, которая по нормальным ценам переоборудовала мне коровник. Привык ни на кого не рассчитывать, но при этом в районе у меня очень много друзей.

– А как ты от стресса защищаешься?

– Я просто понял, что это и есть жизнь. Надо с этим просто смириться. Вчера было полегче, а сегодня очень тяжело. Но и это пройдёт. Хорошо, что морально меня семья поддерживает. Ты понимаешь, это натура человеческая. Я восстановил типовую ферму на двести голов, огородил её металлическим профилем, покрыл крышу профнастилом, провёл молокопровод, поставил современный танк-охладитель, наладил систему навозоудаления. И мне хорошо, понимаешь?

Через год-два приедете, на ферме всё будет по-другому. Поддержит меня государство или нет, я не успокоюсь, я всё равно буду стараться развести как можно больше скота, чтобы задействовать ещё больше людей, они не станут пьянствовать, перестанут из села уезжать. Понимаешь?

– Понимаю.