Сергей Сибикеев: наша «люцифера» всегда заканчивается «фруктиферой» – продолжение

В середине сентября 2023 года саратовской школе генетики исполнилось 50 лет. Мы находимся на втором этаже здания по адресу г. Саратов, ул. Тулайкова, 9, в помещении лаборатории генетики и цитологии ФАНЦ Юго-Востока, где собрались люди, посвятившие этому направлению в науке, данной специальности, родному институту от 30 до 40 с лишним лет. Это Сергей Николаевич Сибикеев, главный научный сотрудник лаборатории генетики и цитологии ФАНЦ Юго-Востока, доктор биологических наук, Александр Евгеньевич Дружин, кандидат сельскохозяйственных наук, ведущий научный сотрудник лаборатории, лаборанты-исследователи Татьяна Васильевна Калинцева и Татьяна Дмитриевна Голубева. Из новичков – Зульфия Фитилева. 

– Я была недавно в гостях у Александра Викторовича Жарикова и видела такую красоту, дух захватывает!

Сибикеев: Это был новый сорт яровой мягкой пшеницы Квартет. 

– Я так и поняла. Потихоньку вы мне доказали, что наши саратовские генетики находятся в ТОПе, что подтверждается результатами работы, в том числе и по грантам, публикациями. А кто у вас гранты пишет?

Сибикеев: Спасибо в этом плане Василию Ананьевичу, мы все время работаем в команде. Каждый свой кусок в пределах своего профессионализма обтачивает так, что вопросов не возникает. Нельзя сказать, что представители других институтов с нами чем-то делятся. Да они и не делятся. Мы просто совместно исследуем. Одни свой кусок, мы свой кусок, третьи – свой кусок. А в целом получается хорошая комплексная работа.

Дружин: Понимаете, у нас нет той базы, на которой можно выйти вот с грантом. У нас нет оборудования. 

– Замечу, эти слова произносятся в аудитории, где на видном месте стоят магазинные весы Тюмень, наверное, моего года рождения.

Дружин: Но у нас есть уникальный материал, с тем же самым эгилопсом. У нас море материала, который требует исследователей. А мы его изучить не можем, потому что не имеем базы. У нас многого нет из того, чего хотелось бы.

Сибикеев: Дело не только в этом. На одном из годовых отчётных собраний Прянишников тоже начал говорить про оборудование, про материальную базу. Ему тогда Александр Александрович Жученко, вице-президент РАСХН, заведующий кафедрой генетики Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, хорошо сказал. Набрав железок и наполнив ими 3-4 комнаты, в башке ничего не прибавите. Поэтому если у вас изначально нет идей, приборами дело не вытащишь. И наличие этих железок не добавляет исследованиям значимости.

И второе. Мне приходилось несколько раз сталкиваться с ситуацией, когда и железки есть, и даже люди есть. Но, понимаете, рукам этих людей я верить не могу. Этим должны заниматься специалисты, в исследованиях которых нет никаких сомнений. Иначе я начну на их данные опираться и лет через пять приду к выводу, что изначально сделал ставку не на тот материал, который был мне нужен. Годы жизни впустую!

Но если взять цитогенетиков ИОГЕНовского уровня, я знаю, что заведующая лабораторией либо скажет, что всё сделано как надо, либо вообще промолчит, но врать она не станет. Никогда. Эта комплексность даёт высочайший уровень получаемых результатов.  

– Вы на моем скепсисе камня на камне не оставили.

Сибикеев: В последнее время мы очень плотно работаем с ФГБНУ «ВНИИЗР». Это Всероссийский научно-исследовательский институт защиты растений. Хоть и пишется Петербург, на самом деле он находится под Петербургом, это Пушкин. Если ещё точнее, он расположен не доезжая Пушкина, наверное, километров, пять.

После 2016 года мы усилили работу по стеблевой ржавчине. Причём, опять же повторяюсь, мы брали те эффективные гены, которые работают, плюс переносили новый ген от чужаков.

Одновременно с этим провели, скажем так, скрининг всего полученного материала в плане наличия генов устойчивости к листовой ржавчине.

В результате пришли к выводу, что за последние 10 лет получили очень большое разнообразие по генам устойчивости к листовой ржавчине. Максимально, на всю катушку. В нашем инструментарии имеются и комбинация генов, и новые гены от чужаков. Которые используются где-нибудь в Австралии, в Северной Америке, только не у нас. То есть они новые для России, типа 51-го, 57-го. Зуля Фитилева ими будет заниматься.

В журнале «Сельскохозяйственная биология», тоже скопосовском, в 2020 году вышла наша совместная статья под названием «Расширение генетического разнообразия сортов яровой мягкой пшеницы по устойчивости к бурой ржавчине (Puccinia triticina Eriks.) в Нижнем Поволжье». Цель работы, как там было написано, «заключалась в изучении генетической детерминации признака устойчивости к бурой ржавчине у новых перспективных интрогрессивных линий яровой мягкой пшеницы, выявлении изменений в составе современных популяций возбудителя бурой ржавчины и определении перспективности использования имеющегося набора Lr-линий для селекции на устойчивость к бурой ржавчине в Поволжье. Материалом служили 42 интрогрессивные линии, полученные на основе высокоадаптивных сортов саратовской селекции и родственных мягкой пшенице видов». Вывод «в переводе на русский» – за генное разнообразие можно не беспокоиться, здесь все благополучно.

Но зато когда начали заниматься стеблевой ржавчиной, извините, большого разнообразия нет. В настоящий момент обладаем всего лишь парой комбинаций эффективных генов, которые можно использовать в создании устойчивых сортов. Пара! А хорошо бы хотя бы с десяток, а то и два.

Что мы предприняли? Стали изучать эффект этих самых комбинаций. Потому что, повторюсь, иногда вы перетаскиваете ген и обнаруживаете: устойчивость-то у вас есть, а урожайности или качества нет. На данной проблеме и сосредоточились.

И что в итоге? В итоге создан сорт Квартет, который несёт устойчивость и к листовой, и к стеблевой, и к жёлтой ржавчинам, и к мучнистой росе. Мы его передали на испытание в Госсорткомиссию, но он регистрацию не прошёл. То есть устойчивость к разным видам ржавчин не аргумент – для защиты созданы фунгициды.

Господа фермеры жаловались, что Фаворит поздновато созревает. Мы на 3-4 дня сократили срок колошения, он стал более скороспелый. Потом они пожаловались, что он слишком высокорослый. Мы на 10 сантиметров укоротили. Его достоинства я уже называл. Не буду повторяться. Минусы в том, что более позднеспелые сорта априори более высокоурожайные. То есть надо сразу готовиться к тому, что он по уровню урожайности будет средним. Но это на тот случай, когда, скажем, начнётся засуха, если поздно посеешь.

Поздние сорта, они хватают все, что хотите. И перестой у них начинается, и стекание, фиксируется потеря качества, и прочее-прочее. Этот будет вот таким, к нему надо сразу подходить с пониманием, что это улучшенный вариант Фаворита. Сорт подвергся апгрейду. 

– Чем еще поразите? Какие карты спрятаны в рукаве?

Сибикеев: Они есть у меня. На выходе – новая линия яровой мягкой пшеницы, будущий сорт, который мы пока предварительно назвали ZOVом. Он среднепоздний, но по уровню урожайности пока его никто не догнал. Устойчив ко всем болячкам. Вы первый человек со стороны, который в курсе. Даже директор центра об этом не знает. 

– А кто папа-мама?

Дружин: О, целый табор!

Сибикеев: Ну не совсем, чтобы табор. Из известных, в нем, конечно, будет Л 505, есть Прохоровка, ершовская селекция, и так называемая Мульти 6R, которая несёт 6Agi хромосому пырея промежуточного. Ближе к Белянке. 

– Простите, что хожу кругами, постоянно к чему-то возвращаюсь, но еще один серьезный вопрос. В любом деле есть осторожный шажок, прыжок и прорыв. Напомните, Белянка, 1999 года рождения, – это прорыв?

Сибикеев: Я бы сказал, что Белянка начало прорыва. Потому что вслед за ней пошли Фаворит (2004), Воевода (2008), Лебедушка (2009). 

– А ZOV будет прорывом, вы что от него ожидаете?

Сибикеев: Я всем своим говорю, что этот сорт придет в помощь Квартету. А вот Квартет – самый настоящий прорыв, поскольку мы наконец-то этой «ржавчине поганой» полностью перекрыли кислород.

В 2022 году, когда мы совместно уже по гранту Российского научного фонда (РНФ) провели скрининг сортов на устойчивость к стеблевой ржавчине, тех, что дали нам селекционные центры по Среднему и Нижнему Поволжью, набралось очень большое количество названий. К сожалению, статьи пока нет, но есть отчёт по РНФ.

И что выяснилось? Что конкретно в Саратовской области из сортов, устойчивых к стеблевой ржавчине, только две яровые мягкие пшеницы: Прохоровка и Юго-Восточная 2. И всё! Но и тот, и другой сорт восприимчивы к листовой ржавчине. То есть, грубо говоря, вытащив нос, утопили хвост. А мужикам, как вы знаете, фиолетово. Им нужен чистый лист. И оправдания, что вы получили вместо стеблевой листовую, их мало греет. Им необходимо здоровое растение, которое будет спокойно наливать урожай и давать качество.

А Квартет – это то, что надо. 

– Уточняю для непонятливых: до Квартета у нас не было ни одного сорта, который был бы устойчив ко всем видам ржавчины?

Сибикеев: Нет, не было. Даже наш любимый уважаемый трудяга Фаворит бьётся стеблевой ржавчиной. За ним же Воевода бьётся. Здесь ровно все наоборот. Прохоровка устойчива к стеблевой, но поражается листовой. Юго-Восточная 2 также устойчива к стеблевой, но поражается к листовой. Но, опять же, повторю, фермеру всё равно. Для него главное – чтобы все было зелёным.

Поэтому Квартет – первый, кто устойчив ко всему. В данном случае, ко всем видам ржавчины и к мучнистой росе. 

– Сколько лет жизни положено на Квартет?

Сибикеев: Много. Дело не то чтобы осложнялось, а затягивалось по времени, потому что изначально скрещивание происходило в Международном центре улучшения кукурузы и пшеницы (CIMMYT), штаб-квартира находится в Тескоко, Штат Мехико, Мексика. CIMMYT – это почти 2 тысячи сотрудников, работающих по всей Африке, Азии и Латинской Америке, проекты в более чем 40 странах, входит в консорциум международных центров сельскохозяйственных исследований CGIAR.

Поэтому, скорее всего, даже не мексиканцы, а кто-то еще скрещивал свою твёрдую пшеницу с Эгилопсом Тауша, таким образом получали синтетик, а, точнее, заново ресинтезированную мягкую пшеницу, содержащую А, В, D геномы, как и положено мягким пшеницам.

Потом они с этими синтетиками делали то же самое, что и мы, о чем я вам говорил в самом начале, – занимаются расширением генетической изменчивости мягкой пшеницы. Они шли тем же путем. Твёрдая пшеница давала часть своих генов, плюс Эгилопс Тауша, который гарантирует устойчивость к заболеваниям плюс качество. Обратите внимание, и здесь тоже заболевание, качество. Но был ещё один интересный момент.

Когда физиологи подключились, они выяснили, что у этих образцов более глубокая корневая система. Соответственно, вода становится доступной.

Не удивительно, что когда у нас появилась возможность взять набор этих синтетиков, в пределах десятка-полтора, не больше, мы их взяли. Но Саратов не Мехико, тамошние сорта у нас не пошли. Но как источники, как доноры, они очень пригодились. Одна из этих линий, продолжение таких синтетиков, и есть Квартет.

Мы скрестили один из синтетиков с Л-505, который несёт транслокацию от пырея удлинённого, с генной устойчивостью к стеблевой и к листовой ржавчине. Стеблевой, правда, она уже поражается. А дальше началась работа с этим гибридом – смотреть на эффекты, на адаптацию. К слову, сорт Л-505 уникальный в плане комбинационной способности. Он не один раз нас выручал. Ну и в итоге мы получили Квартет. А когда мы подключили его к гранту и плюс изучили по системе КАСИБ, это Казахстанско-сибирская сеть по улучшению яровой пшеницы, он себя там показал достойно. Да, он не был первым, но он был в десятке лучших из пятидесяти. Неплохо. В отличие от нас, казахстанские селекционеры по системе КАСИБ пропускают весь Казахстан. А мы закрываем Среднее и Нижнее Поволжье, Западную Сибирь, Уральский регион, и всё.

А в Казахстане институты располагаются по-другому. Они размещены ярусами по всей республике, от самых неблагоприятных областей вроде Павлодарской до Алма-Аты. Наш Квартет при всех условиях оказался в ТОП-10.

Кроме того наша лаборатория занималась идентификацией генов. Было установлено, какая комбинация генов защищает Квартет от всех болячек. Вместе с ВНИИЗР установили, что эта комбинация генов эффективна как с нашей популяцией патогенов, так и с уральской, западно-сибирской, северно-западной, а также эффективна в Дагестане.

Система КАСИБ предусматривает отправку образцов в Кению, где Ug99 является преобладающей расой стеблевой ржавчины. Наша комбинация генов и там себя показала хорошо. А когда крепкое здоровье сорта подтвердилось неплохим качеством, близким к сильным пшеницам, мы решили, что пора передавать в госсортоиспытание. Подталкивало нас еще то, что область до сих пор остается открытой. 2016 год в любой момент может повториться. И опять потери, и опять будем лишь констатировать, как мы поражаемся.

Не стоит забывать и 2020-2021 года, когда стеблевая ржавчина приходила необычайно рано, где-то во второй половине июня. Во время цветения. Хотя ей положено, судя по нашим срокам, заявлять о себе в конце июля, в начале третьей декады.

Такому поведению стеблевой ржавчины мы удивились, но отчасти и обрадовались. Потому что оценили все образцы, которые были на тот момент. Эпифитотия нам позволила сделать скрининг, что называется, по полной. Одно дело, теплички в институте или в хозяйстве у Жарикова, туда все не загонишь, а тут такие площади.

В 2021 году сценарий повторился, болезнь пришла также в конце июня. Складывалось впечатление, что как будто специально подсыпают. И нас это подтолкнуло к регистрации сорта ещё сильней. Тем более что эта проблема становится актуальной даже для скороспелого сорта.

А начиная с 2022 года, болезнь вернулась в привычное русло. Как хотите, воспринимайте, с точки зрения конспирологии или как-то еще, но с началом СВО она стала приходить тогда, когда ей положено.

А кто, собственно говоря, мешает подбросить? Никто не мешает. В этом вопросе я с ФСБшниками отчасти согласен. Если сейчас не закрыть часть информации, мы сами подскажем, как нас половчее ударить. Допустим, в печати сообщаем, какая комбинация генов находится в Квартете. Им и думать не придётся. Мы им даже деньги сэкономим – всю правду выложим. 

– Откуда такое название – Квартет?

Сибикеев: Две четверки. Как я уже говорил, сорт несёт гены от твёрдой пшеницы, от пырея удлинённого, от ржи посевной и от Эгилопс Тауша. И, наконец, Дружин (работает с 1997 года), Калинцева (с 1973 года), Голубева (с 1977 года), Сибикеев (с 1986 года) – получается квартет.

Возможно, получилось как у Крылова. 

– А что из себя представляет ZOV?

Сибикеев: Во-первых, у него урожайность больше. На сегодняшний день это так. Точно так же, как и Квартет в своё время, мы его пустили по системе КАСИБ. Может быть, в нашем регионе новичок такой весь из себя ах и ох, а у того же Владимира Петровича Шаманина в Омске он может оказаться ниже плинтуса. Это, во-первых.

Во-вторых, мы отлично понимаем, чем он отличается от Квартета. Там сочетание Sr25 с Sr31, это то, что даёт ему устойчивость к стеблевой ржавчине. А тут мы соединили хромосомку от Белянки, так проще будет думать, с тем же самым Sr31. Основы у них немножечко разные. И, наконец, последнее с точки зрения качества. Квартет ближе к сильным пшеницам, но мука у него будет золотистой, как любит говорить Василий Ананьевич. Он наставлял нас: «Не говорите жёлтая, говорите золотистая». Поэтому она будет золотистой. А у Зова мука будет белая или кремовая. Если какой-нибудь фермер скажет «фи» на золотистый цвет, вот тебе, пожалуйста, белый или кремовый. 

– Кроме домофона на дверях, что у вас в лаборатории появилось?

Сибикеев: Во-первых, впервые за многие годы у нас появились две сотрудницы, которые занимаются физиологией. Они, конечно, участвуют в общелабораторных работах, севе, уборке, каких-нибудь прополках, всем прочем. Но мы их посадили на работу с Aegilops columnaris. Кому ещё этим делом заниматься как ни физиологам? Генетики со своей стороны подключаются тогда, когда есть необходимость, это ДНК-анализ. До этого дело, можно сказать, не дошло.

Кроме того в лабораторию пришли два совместителя из саратовского Института биохимии и физиологии растений и микроорганизмов Российской академии наук (ИБФРМ РАН). Они работают на полставки, делают ДНК-анализы, – выделение ДНК и дальше то, что на мы им укажем и с точки зрения генов устойчивости, и с точки зрения маркеров генов фиолетового цвета зерна. Работы по тритордиуму, кстати, это тоже они.

– Потому что у них в институте есть три комнаты, набитые «железом»?

Сибикеев: Дело даже не в амплификаторах (используются в молекулярной биологии для амплификации ДНК методом полимеразной цепной реакции. – прим. ред.). Они, кстати, в нашем центре тоже появились. Дело в том, что кандидат биологических наук Игорь Викторович Борисов из лаборатории микроорганизмов ИБФРМ РАН, который с нами сотрудничает, имеет колоссальную практику. Ему доверяешь.

Во-вторых, он такой перфекционист, просто ах.

Дружин: Он получает результаты и тут же говорит: хочу перепроверить.

Сибикеев: Он ещё интересен нам своей универсальностью. Я ему могу кинуть ген устойчивости к ржавчине, листовой, стеблевой, – неважно. Я ему могу кинуть ДНК-маркеры на хромосомы, и я ему могу кинуть ДНК-маркера всего, что касается фиолетового цвета. Он все перемалывает – компетенция позволяет.

Выделяю достоинства Борисова как профессионала, потому что с ФГБНУ «ВНИИЗР» совсем другая история: есть специалист по ДНК-маркерам только по генам устойчивости к стеблевой ржавчине. А рядом работает замечательный специалист, но он делает ДНК-маркеры только к листовой. Настолько узкие интересы. 

– Ваши хорошие новости связаны с тем, что у руководства ФАНЦ Юго-Востока появилась возможность оплачивать привлеченных сотрудников?

Сибикеев: Да, это так. Администрация Центра оплачивает не только его работу, но и так называемую амортизацию. 

– Таким образом в вашем подчинении работают не четыре человека, а девять. И вы можете что-то с себя «спихнуть».

Сибикеев: Мы все делаем сообща. Откровенно говоря, у нас другого выхода нет. Надо и техническую часть, и научную двигать. А сортами надо заниматься самим. Во всяком случае, хотя бы первичку делать. Чуть от этой первички отходишь влево-вправо, получаешь мешанинку. Оригинальные (ПИПы) делянки сортов должны быть под нашим глазом, под нашими руками. И мы либо говорим, что они соответствуют своим параметрам, либо мы приводим их в соответствие. По-другому никак. 

– Что скажете про Центр в целом?

Сибикеев: Генетики у директоров института, наверное, начиная с основания лаборатории (я пришёл при Ишине), – никогда не ходили в любимчиках. В лучшем случае нас терпели, это в лучшем, а то и не терпели. Но сейчас при Сергее Николаевиче Гапонове определённый прогресс есть.

Судите сами. За последние два года приобретены два Wintersteiger, это те самые комбайны, которые убирают делянки. Каждый из них стоит, наверное, миллионов по 12-15. До них мы на HEGE катались, начиная, наверное, аж с 1985 года. Это раз.

Второе. Приобретены два комбайна Sampo Rosenlew 2010, которые убирают совсем небольшие площади посевов, первички.

Третье. Появилось несколько хороших культиваторов. Работают быстро, качественно, да еще у каждого каточек имеется, который разбивает все комки.

Четвертое. Приобретены новые трактора, которые максимально соответствуют нашим запросам.

Пятое. Обновлен машинный парк.

В общем, ученым стало работать намного проще. Если раньше, когда дело касалось культивации, особенно предпосевной, шли самые настоящие бои, кому первому дать. Сейчас в этом плане проблем нет. Потому что нам на помощь пришла высокопроизводительная новая техника. Благодаря тому, что были приобретены сразу два Wintersteiger, мы комбайн сегодня заказали, а завтра получили. Без проволочек и нервотрепки. В этом сезоне уборка – одно удовольствие. В этом плане, конечно, сдвиги большие.

Дружин: Главное – оплачивают реактивы.

Сибикеев: Саша, спасибо, что напомнил. Прихожу со своими нуждами к Сергею Николаевичу Гапонову – ни разу не отказал. И даже со всеми бюджетными задержками это месяц.

Дружин: Да, довольно быстро.

Сибикеев: Стало проще работать, что позволяет качественнее это делать. 

Беседовала Светлана ЛУКА

Продолжение следует

Первая часть статьи