Александр Харченко: Западный путь не для нас-2

В средневековой Европе существовал образ мальчика со свирелью, который с помощью музыки всех крыс завёл в воду и утопил. Мой сегодняшний собеседник Александр Генрихович ХАРЧЕНКО, генеральный директор ООО НПО ГК «Биоцентр», вспоминает этого сказочного персонажа, когда хочет подчеркнуть степень ответственности любого ученого перед своими слушателями и последователями. С Харченко, если вы помните наши предыдущие публикации, мы познакомились на прошедшем Втором международном форуме «Приволжское и прикаспийское зерно 2013». Он прошел в Саратове в июле этого года по инициативе бывшего министра сельского хозяйства области Ивана Бабошкина и при организационной поддержке ООО «Интеллектуальные ресурсы» (РУСМЕТ), г. Москва.

Честно говоря, кроме Харченко и ещё двух-трёх человек уровня Виталия Шамаева из волгоградского «АГРОСПИКЕРа», слушать на конференции было некого. Некоторых смелых ораторов руководство нашего минсельхоза так обработало, что и те, если и хотели нечто смелое сказать, сникли прямо за трибуной. Фамилии не называю, чтобы не подвести людей.

Тронуть Харченко никто не решился. Дело в том, что на предыдущей конференции РУСМЕТа он в поисках истины свернул нос руководителю «Биоклада» по имени Николай, и их разнимал ОМОН.

– За что вы его так?

– За то, что он угробил саму идею биологизации земледелия. Он берёт какое-то г…о, разбавляет его водой, советует этим раствором поливать поля и при этом обещает сумасшедший урожай. Стоит сейчас только заговорить про органические малообъемные удобрения, как все отвечают: «Да-да. Мы знаем Колю «Бякова».

– Меня недавно спросили, найдется ли в Саратовской области «гуру» из числа агрономов. Бросила клич по своим знакомым, в конце концов они мне назвали кандидатуру Дмитрия Валерьевича Рыжова из агрофирмы «Рубеж» Пугачёвского района. Седьмого сентября ему исполнилось сорок лет. Талантливый человек, должности заместителя министра сельского хозяйства по растениеводству вполне достоин, не то что некоторые «профессора». Впрочем, мы своих «пророков» меньше знаем, чем того же Шугурова из Пензенской области.

– Во-первых, Шугуров никакой не агроном, а во-вторых, слухи о его экологически чистой да ещё и рентабельной пшенице я бы назвал сильно преувеличенными. Тем не менее Шугуров может себе позволить говорить об органическом земледелии. Хотя бы потому, что в товариществе на вере «Пугачёвское» сохранено животноводство. Второй конёк, за счёт которого он выигрывает, – насыщенность бобовыми травами, 25 процентов от всех посевов – клевер. И третий секрет – черные пары, с их помощью он борется с сорняками. Однако его валовку в силу названных причин надо делить на три, в итоге получается по 10 ц/га. Не впечатляет!

В Европе, где тоже занимаются экологическим земледелием, дефицит углерода в почве компенсируют, как Шугуров, внесением навоза. Но у нас в стране нет животноводства, поэтому нам германский западный опыт перенимать бесполезно.

Если мы при дефиците по углероду хотим выстроить нормальное земледелие с восстановлением нормальных микробиологических процессов в почве, то тогда ни в коем случае нельзя пахать, нельзя шевелить землю. Но тогда мы не можем уйти от сорняков. Уничтожать их мы просто вынуждены с помощью химии. Моя компания предлагает компромиссное решение. Мы предупреждаем, какие гербициды хорошие, а какие – плохие, как аккуратненько их внести.

– Некоторые саратовские аграрии поклоняются днепропетровскому «АгроСоюзу», который пропагандирует No-till. Что вы про хохлов скажете?

– Ситуацию на Украине я знаю очень хорошо, никакого органического земледелия там нет, идёт обыкновенная болтовня. Для органического сельского хозяйства нет никакой экономической основы. В нашей бедной стране делать для богатеев вместо сельского хозяйства «ретро» – это одна вещь. Другое дело – накормить страну здоровыми продуктами с хорошей рентабельностью.

Несколько дней назад в «АгроСоюзе» прошел семинар, на котором присутствовали три американских профессора. Когда я рассказал, как конкретно мы предлагаем управлять потоком сахаров, мне предложили поработать в Штатах месяца три. Для них это стало откровением.

У меня есть в Англии друг Дэвид, пионер органического земледелия в штате Линкольн. Когда у себя в монастыре мы эту программу запускали с помощью принца Уэльского (он у себя в стране курирует эту тематику), мы вызвали их специалиста по органическому земледелию к себе. А перед этим по приглашению премьер-министра Баварии я ездил по тамошним монастырям, изучал органическое земледелие у них. И выращивание, и продажу, и маркетинг. И знаете, к какому выводу я пришел?

Когда у них пошла тема органического земледелия? Когда рынок оказался перенасыщенным и они начали вводить систему квотирования. То есть они сначала накормили своих граждан, а потом стали ограничивать развитие сельхозпроизводства. Ребята, которые не расстались с мыслью заработать, создали идею органики. Они начали формировать рынок органической продукции, которая стала стоить в четыре раза больше, чем обычная. Он составили список, что можно применять на полях, а что нельзя. Список утвердили в виде закона, создали систему государственных инспекторов, имеющих право в любое время суток приехать и начать проверять склады.

Что у нас? У нас страна голодных, недоедающих людей. Первое, с чем столкнулись владельцы сертификатов, позволяющих заниматься органическим земледелием, – никто за продукцию в четыре раза больше платить не хочет. Даже в два раза не хочет. И даже на две копейки дороже платить не будет. Только четыре процента населения готово потреблять продукцию органического земледелия, и за последние 15 лет число этих людей не выросло.

Экологизированные системы сельхозпроизводства (технология No-till или «около No-till»), где есть понимание биологических процессов, всегда страхуются химией или чем-то другим, чем нельзя управлять. Пока выйдешь на устойчивую систему земледелия, пройдет довольно значительный промежуток времени. Первые три года окажутся полностью провальными, и, чтобы этот кризис безболезненно преодолеть, не хватит экономики ни одного хозяйства России. Разве что найдётся какой-нибудь полусумасшедший фермер.

Вот почему моя команда поначалу выстраивает мостики между прошлым и будущим. Мы говорим, что примерно к шестому году необходимость в использовании химических препаратов отпадёт сама собой. Да, но все пять лет надо рисковать, потому что зарплату, налоги, выплаты по кредитам никто не отменял. А у них, в Европе, переходный период со всеми его рисками оплачивается государством. Вы понимаете, какая пропасть разделяет нас?

– Ваше отношение к ВТО?

– Это палка о двух концах. Наши сельхозтоваропроизводители при том слабом техническом вооружении и той сумасшедшей закредитованности оказались в крайне невыгодном положении. Государство было вынуждено подписать документы, что финансовая поддержка будет постепенно сведена к минимуму. При этом на протяжении столетий мы шли по пути копирования западных технологий.

До шестидесятых годов 19 века, до освобождения крестьянства, у нас была совершенно консервативная система ведения сельского хозяйства. Урожайность была порядка пяти-шести центнеров с гектара. В течение столетий! Когда крестьяне получили землю, не так-то всё стало и развиваться. Если в Англии уже вовсю царили трёхполка и четырёхполка, у нас этого не было. Движение к прогрессу началось во времена Столыпина, при нём было издано несколько хороших книг по сельскому хозяйству, у меня эти книги есть, и потом в двадцатые годы произошёл бум. В течение короткого времени земля оказалась в руках крестьян, об этом очень хорошо пишет Солженицын в книге «В круге первом». В Россию вернулись из Англии Василий Робертович Вильямс и Дмитрий Николаевич Прянишников, они-то и создали концепцию развития сельского хозяйства, заложили основы современного научного сельского хозяйства. Вильямс – отец травопольной системы земледелия. Прянишников дал нам какие-то представления о минеральных удобрениях. С тех пор кардинально ничего не изменилось.

– А Докучаев? Что-то вы про него ничего не говорите?!

– Вольное экономическое общество послало человечка разобраться, почему очень сильно стали растения страдать от засухи. Докучаев как смог, так на этот вопрос и ответил.

Даже при Хрущеве с его кукурузой и любовью к заводам по производству минеральных удобрений мы были пуповиной связаны с западом, хотя никогда не признавались в этом и не признаемся до сих пор.

Нас и сейчас всеми силами заставляют копировать запад. Однако если мы всё-таки пойдём по этому пути, потерпим верный крах, потому что у нас просто не хватит денег. Нужно ведь перейти на более высокий уровень сельхозпроизводства. И весь вопрос – за счёт чего? Когда мы перелопатили работы ученых по физиологии растений за последние тридцать-сорок лет, обнаружили опыт, который может полностью изменить ранее сложившиеся представления.

Стремление догнать уходящий поезд, который ещё неизвестно куда идёт, не есть хорошо. Нам просто не дадут его догнать, и мы это чётко должны понимать. Возможно, проблема с бактериальными болезнями возникла неслучайно. Видимо, пришло время пересмотреть базовые понятия и явления, которые кажутся незыблемыми. Мы сами способны, если хотите, вернуться к истокам, выбрать свой путь и по нему идти, ведь были же в своё время пересмотрены идеи Маркса и Адама Смита.

– Вы так категорично рассуждаете о многих вещах, так кто же Вы на самом деле?

– Судя по дипломам, я выпускник сельхозтехникума и сельскохозяйственной академии. Далее я заканчивал Академию народного хозяйства при Правительстве РФ, кафедра международного сельского хозяйства, моим шефом был старший атташе по сельскому хозяйству в США еще во времена СССР, затем я учился два года в магистратуре. Я магистр управления в сфере внешнеэкономической деятельности, специализация – международное сельское хозяйство.

Откуда я так хорошо знаю тему? В начале двухтысячных годов мне дали несколько рекомендаций московским профессорам, которые писали книжки вроде «Экологического сельского хозяйства». Поверьте, содержимое их больше напоминало выковырянные из носа козюльки. Когда наступил момент истины, и я одного из них спросил: «Что вы будете делать со своими органическими помидорами, когда их съест фитофтора?», он мне отвечал: «Пойду и куплю в магазине». Они ничем не рисковали, кроме теплиц размером шесть на шесть, а людям давали советы.

Когда, наконец, власти наверху поняли, что в России из органического земледелия ничего, кроме блефа, нет, да и с ним надо бы разобраться, я задействовал все свои связи, отправился учиться в Англию и Германию. У меня был договор с Институтом микробиологии им. С.Н. Виноградского РАН, и всё, что там создавалось, испытывалось у меня на полях. Но всегда за мной стояло несколько тысяч человек, которые должны были быть сытыми. И если бы я вместо нескольких тысяч тонн овощей дал несколько сот тонн, они бы меня не поняли.

Есть «органика» как разновидность маркетингового направления в сельском хозяйстве, а есть хорошая, здоровая биологизированная пища – за ней-то и будущее. Когда начинается «ретро», сразу же отрицается современность, а это недопустимо.

Директор помологической коллекции Всероссийского института растениеводства им. Н.И. Вавилова издал книжку, посвящённую самым северным в стране садам – садам Валаама. Валаам был под финнами, его перед войной вернули России, в войну он опять перешёл к финнам. Так вот, я изучал, какие сорта там сажали монахи, как они их обрабатывали (ведь там одни скалы), потому что я лично заложил не один сад, и мне нужно было разобраться. Оказывается, яблоки в те времена были не такими красивыми, не такими красными и не такими здоровыми. На капусту и редис в середине тридцатых годов вы бы просто не взглянули. И, поверьте, смешно заявлять, что органическое земледелие началось при Столыпине. Просто потому, что другого в те времена не было.

У меня в библиотеке есть две книжки времён Столыпина. Одна из них – «Настольная книга сельского землевладельца». При нём использовали только одну селитру – чилийскую. А знаете ли вы, что это такое?

– Нет, даже не догадываюсь.

– Побережье Анд настолько узенькое, что больше похоже на отвесную стену, на ней чайки гнёзда вьют. Они там живут, едят рыбу и… какают. Тридцатиметровый пласт птичьего помёта, спрессованного в течение многих лет, содержит NaNO3. Люди просто врезАлись в эту толщу, разрабатывали её и развозили по всему свету. В те времена другого азотного удобрения просто не существовало. Достаточно открыть любой учебник той поры, и вы прочтёте рекомендации – сколько положено вносить чилийской селитры на один гектар и какую она даст прибавку в урожае.

Без химии не всегда пища здоровее. И ещё один момент: то сельское хозяйство, которое давало здоровую пищу, было самым хищническим сельским хозяйством в мире. В России, например, выжигался кусок леса, и получалась «нива». Лес было нереально выкорчевать, стояли остовы деревьев, и вокруг них высевалась рожь. В первый год она давала 16 тонн с гектара, во второй – четыре, затем всё начиналось снова. И так дошли до Тихого океана.

– Вы не ошиблись в цифрах?

–Нет, вся эта информация есть в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона». Если сеяли двести килограммов на гектар, получали 16 тонн, если сто килограммов – 8. Но деревья должны были быть в возрасте не менее 250 лет. Да у нас сейчас деревьев таких не осталось! И на этом принципе была выстроена экономика Древней Руси. Это чисто органическое земледелие, потому что там даже болячек не будет, поскольку всё время новая земля.

– Харченко – он и есть Харченко, ему трудно возразить.

– Вы понимаете, я собирал аграрные технологии, начиная с одиннадцатого века и по сей день. Я «перетряс» таких древних профессоров, которых сегодня уже и в живых нет. А они мне успели передать и часть своих знаний, и часть книг. Например, у меня есть «Владимирское поле» – книга, которая расписывает технологии с архивными материалами, с реальными цифрами и документами. Или вот такой справочник – по урожайности зерновых культур Российского государства с одна тысяча семьсот какого-то там, не помню, года. Включая сопредельные страны и Индию. В институте востоковедения книгу собрали, перевели на единую метрическую систему. И когда её начинаешь изучать, видишь определённую мифологию вокруг сельского хозяйства. И видишь определённые спекуляции.

Но нас интересует не кандидатская диссертация по истории сельского хозяйства, а агротехнологии, позволяющие использовать то мировоззрение, на котором строились предыдущие цивилизации и эпохи. Например, Геродот описал сельское хозяйство шумеров (они жили более 6 тысяч лет назад в районе Месопотамии), которых уже к тому времени не существовало. Так вот, они в плохие годы получали 250 тонн с гектара, а в хорошие – 350. Нам и представить это невозможно. Все мы знаем, что сейчас на тех землях ничего нет в буквальном смысле этого слова, и даже догадываемся, почему. Существует легенда: когда шумерский принц женился на египетской принцессе и попытался внедрить достижения Египта в области сельского хозяйства, уже через 70 лет всё было кончено по причине засоления почв.

Моей задачей было вычленить отдельные моменты и создать некую платформу, на которой можно было бы выстраивать различные системы земледелия. Если плодородие – это биологическая активность в корневой зоне, то какой смыл кормить удобрениями почву?! Давайте кормить удобрениями растение! Как растение мы можем кормить? Почему взаимоотношение между микробами и растением нарушено? Почему растение не хочет кормить микробов? И когда я эти вещи рассмотрел, возникла картина, что нужно делать, чтобы у нас всё получалось. И на этом мы выстроили систему земледелия. Для нас системообразующий признак плодородия – биологическая активность корневой зоны. Это главный процесс для управления урожайностью растения. В качестве примеров я показывал вам несколько фильмов, где мы добились успеха.

– Вы – мозг фирмы. А много человек с вами ещё работает?

– Человека три-четыре, не больше.

–Трудно найти единомышленников?

–Да эти вещи всем давно и хорошо известны. Просто они бездумно приняты на веру, а я заставляю мыслить. Многие ваши агрономы знают больше меня, а я просто ищу связь между привычными вещами.

– Скажите честно, вы хотите войти со своими препаратами в Саратовскую область?

– Да, конечно.

– А что для этого нужно?

– Просто адекватные люди. Такие, как работают, например, в воронежской «Беркане».

– Как вы относитесь к политике?

– Я всегда говорил, что сельское хозяйство аполитично. Мужик поднимает вилы, лишь когда его доведут до беды. Но у нас людей мучают и почему-то даже не стесняются этого делать. Мы не можем переизбрать неугодного политика, мы вынуждены под него подстраиваться. Поэтому давайте решать проблемы на своём уровне: как получить при низкой себестоимости высокий урожай, как получить достойную маржу. И потом, сельское хозяйство – это наркотик. Человека сгоняют с земли, пытаются всеми силами его уничтожить, а он цепляется. Солнцем прожигаем, ветром продуваем, но всё равно трудится. И никто не может понять, почему он это делает.

Потому что это, действительно, самое настоящее чудо. Фантастическое удовольствие. А у нас однажды стали из крестьянина делать сельскохозяйственного рабочего, который ни за что не отвечает, только за отдельные операции. Поэтому у нас по-настоящему так и не сформировалось фермерское движение: остались люди, которые способны выполнять только отдельные операции. Очень мало людей, которые способны восстановить связь с землёй.

Ваши отзывы и замечания  просим направлять по факсу:
8 (8452) 231-631 и по электронной почте: kresdvor@yandex.ru

Генеральный директор ООО НПО ГК «Биоцентр» Александр Генрихович Харченко
Телефон: +7 915 34 888 10