Логотип газеты Крестьянский Двор

Второй Сверху 2

Докопаться до истины

Одним из самых интересных событий прошедшего лета стала международная научно-практическая конференция в Поволжском НИИ экономики и организации АПК, посвящённая организационно-экономическому механизму формирования региональных агропромышленных кластеров на современном этапе. Агропромышленный кластер тем и интересен, что позволяет в рамках организованной структуры сосредоточить усилия органов власти, научно-исследовательских, образовательных, обслуживающих и снабжающих предприятий. На сегодняшний день в регионах ПФО уже реализуется около 60 проектов по созданию кластеров в различных отраслях народного хозяйства, в том числе восемь кластеров создаются в АПК.

Поволжским НИИ экономики и организации АПК,  директор – академик РАСХН Анатолий Черняев, разработаны структуры нескольких кластеров, рекомендуемых для формирования в некоторых подкомплексах АПК Саратовской области. Мало того, определен порядок их объединения в перспективе в один региональный многоотраслевой агропромышленный кластер.

Накануне Дня знаний захотелось вернуться к данной тематике, но поговорить уже с позиции ответственности учёных за судьбу предлагаемых инноваций. Мой собеседник – заведующая отделом Казахского НИИ экономики АПК и развития сельских территорий доктор экономических наук, профессор Галлия АКИМБЕКОВА. На конференции она выступала с докладом на тему: «Организационно-экономические предпосылки формирования агро-промышленных кластеров в Республике Казахстан».

– Галлия Уйсимбековна, все реформы, происходящие сейчас в Казахстане, связывают с именем Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. И соответственно, если говорить о России, – с именем Владимира Владимировича Путина. Это понятно, с этим никто не спорит. И всё-таки мне почему-то всегда хочется найти в окружении первых лиц государства конкретного человека-советника, который собственно и является «отцом» экономических преобразований. Например, каким был в своё время Егор Гайдар. Как вы думаете, есть ли такой человек в Казахстане и какая у него должность?

– От политики, признаться, я очень далека, но человека уровня Гайдара у нас нет. Но если даже он есть, его не слышно и не видно. И я не думаю, что это один человек. Поверьте, казахи – очень демократичный народ, мы привыкли откровенно говорить, что нам нравится, а что не нравится. Поэтому сразу бы стало известно, что да как. Нам в нашем Президенте нравится то, что он всегда ищет что-то новое. Он умеет видеть перспективу. Это он вытащил Казахстан из степей на международный рынок. Ведь раньше нас на мировом уровне всерьёз не воспринимали. Нам говорили: «А, это вы, Советский Союз». «А, это вы, азиаты». И всё! Про Алма-Ату и Астану вообще никто ничего не слышал. Да и сейчас в большинстве стран никто не говорит: «Это Казахстан». Все говорят: «Это Назарбаев». Единственное, что нас беспокоит,– что будет после Назарбаева.

– На конференции давались разные определения кластерной экономики и, в конце концов, все сошлись на том, что это апофеоз демократии, где все звенья равнозначны и равноправны. Недаром Республика Казахстан выступила с этой инициативой намного раньше нас, и вы об этом в своём докладе говорите. Но Казахстан нас ещё обгоняет и в развитии государственно-частного партнёрства.

– Да, вы, наверняка, слышали о наших социально-предпринимательских корпорациях. Каждая такая корпорация является своего рода региональным институтом развития, который способствует усилению кооперации. Идея их создания впервые была озвучена Президентом Республики Казахстан 1 марта 2006 года в Послании народу Казахстана «Стратегия вхождения Казахстана в число пятидесяти наиболее конкурентоспособных стран мира». В соответствии с данным Посланием, а также Стратегией территориального развития Республики Казахстан до 2015 года в 2007 году в Казахстане были созданы семь национальных управляющих компаний СПК. Поскольку ваши родители были первоцелинниками, и вы родились в Павлодарской области, сообщу, что там также было создано АО «НК «СПК «Павлодар».

СПК должны эффективно работать в пространстве, не занятом или недостаточно занятом частным сектором, и стимулировать развитие бизнеса, создавать условия для его роста, не конкурируя с ним. Деньги специально направлялись на развитие региона, причем не только на сельское хозяйство. Идея была очень хорошей, поскольку средства шли на решение самых наболевших вопросов в каждой отрасли. В частности, на юге республики самой острой проблемой остаётся проблема доставки продукции до перерабатывающих предприятий. Дело доходило до того, что хозяйки переставали доить коров, потому что в некоторых наших отдалённых аулах такие условия, что даже холодильники некуда поставить. Такая же беда с элеваторными емкостями, что показал рекордный урожай прошлого года. Зерно лежало прямо под открытым небом, потому что его некуда было складировать. То же самое можно сказать и про плодоовощеводство. Только из-за того, что у нас нет хранилищ, казахский рынок заполонили китайские яблоки.

– Не польские? Китайские?

– Да, именно китайские. Старые сады загубили, и теперь всё надо начинать заново.

 И надо сказать, что СПК неплохо справились с возложенной на них задачей. Они сформировали инфраструктуру. Было создано немало хранилищ, теплиц, машинно-технологических станций (МТС), реализовано немало интересных проектов. Один из них касался оралманов (каз. оралман – дословный перевод с казахского «возвращенец») — этнических казахов-репатриантов, переселяющихся в Казахстан из соседних Китая, Монголии, Узбекистана, России, Киргизии, Ирана, Афганистана, Пакистана и других.

На юге страны им строили коттеджи,  а рядом – обычную плёночную теплицу. С помощью СПК создали сервисно-заготовительные центры, которые поставляли им семена, удобрения, СЗР и прочее. Задачей оралманов было, не выходя из двора, вырастить урожай, сдать центру, а полученные деньги направить на погашение кредита в Соцжилстройбанк. Это был шикарный проект, который вызвал даже определённую зависть у коренного населения.

– Да, но, насколько мне известно, программа переселения была приостановлена «до особого распоряжения правительства»?

– Но, согласитесь, свою положительную роль она сыграла. Кроме того, за счёт средств СПК были простроены крупные откормочные комплексы, молочно-товарные фермы.

Как вы могли понять даже из нашего с вами разговора, сейчас на территории республики работают интегрированные формирования в виде холдингов, кооперативов, социально-предпринимательских корпораций на базе государственно-частного партнёрства… Кластер, мы считаем, должен сочетать весь положительный опыт сложившихся форм интеграции и подняться на несколько иной уровень. При этом мы не исключаем, что холдинги придётся закрыть, поскольку они свою роль сыграли. Благодаря им люди научились жить и работать в условиях кооперации, она их теперь не пугает. Переходный период, начавшийся примерно в 2005 году, благополучно завершён. И теперь государство должно создать новую концепцию или программу, новый план мероприятий. Согласитесь, что без стимулирующих документов местный акимат пальцем не пошевелит. Он не будет ничего делать, пока не поступит команда свыше.

– Ваш Минсельхоз работает без ошибок?

–Ну почему же?! Министерство сельского хозяйства РК, как и везде в мире, частенько торопилось и не всегда тщательно рассчитывало, где именно нужно поставить откормочный комплекс, на сколько голов, и так далее. Что ваши, что наши чиновники всегда стараются как можно быстрее отрапортовать, причём в исключительно радужных тонах. Это первый минус. Второй минус касается СЗЦ: однажды выяснилось, что инфраструктура, созданная на бюджетные средства, бедному фермеру так и не принадлежит. До него не дошли ни реформа, ни господдержка. А дело вот в чём. Деньги распределялись через местных акимов. Те звонили своим более-менее обеспеченным родственникам и предлагали оформить СЗЦ через них. Таким образом, все средства оказались сконцентрированы в руках лиц, совершенно далёких от сельского хозяйства. Мало того, вновь созданные СЗЦ увеличили стоимость услуг настолько, что фермеры пошли на поклон прежним посредникам. Причина в том, что новорождённые СЗЦ сознательно укомплектовывались самым крутым импортным оборудованием и техникой. Чтобы оправдать в первый же год все свои затраты, они так взвинтили цены, что мы все просто за головы стали хвататься.

 Всю эту ненормальную ситуацию я расписала в нашей республиканской газете, и вначале нам просто никто не поверил. Пришлось прибегать к силе телевидения. Через несколько лет СЗЦ начала проверять Счётная палата и назвала всех нарушителей. Правда восторжествовала. И пусть наши фамилии нигде не звучат, но научные сотрудники нашего института гордятся тем, что внесли свой вклад в развитие кооперативных отношений. Вновь создаваемые СЗЦ стараются не повторять ошибок юга. Поэтому роль учёных, на мой взгляд, – докопаться до истины, сказать народу, что правильно, а что неправильно.

– А кто слышит ваш голос, высокая ли у вас трибуна, подключены ли микрофоны?

– Для масштабного внедрения новых научных разработок и распространения практики применения высокоэффективных технологий Министерством сельского хозяйства РК, начиная с 2008 года, реализуется проект по созданию Системы распространения знаний в сфере АПК. Оператором данного проекта определено акционерное общество «КазАгроИнновация» и конкретно Департамент по развитию системы передачи знаний, в который входят Центры распространения знаний в сфере АПК. Встречаясь с фермерами, мы им говорим не только о плюсах, но и минусах любого проекта, мы вообще на многое им открываем глаза, поскольку акиматы не всё им рассказывают. Власть на местах сообщает только то, что ей выгодно. Многие понятия не имеют, что есть Центры, где можно обучаться совершенно бесплатно. Многие не знают, что созданные СЗЦ не должны так работать, как работают, и мы им объясняем, почему. Наша миссия – рассказать правду. Недаром каждое наше исследование делится на две части: позитив и негатив.

Я вообще считаю: если бы отраслевые институты работали при министерствах, был бы больший практический результат. Однако уже сейчас мы можем зайти в любой кабинет Минсельхоза и рассказать о своих проблемах.

– Вы к истине даже ближе, чем мы, журналисты.

– Об этом я и говорю. В поисках истины мы не имеем права стесняться, мы должны лет на пять-десять в своих исследованиях опережать события, чтобы в нужный момент подсказать руководству, куда стоит направлять экономику региона, а в каком вопросе лучше воздержаться.

– Можно я вернусь с той же самой мысли, что и начинала? Почему вы «созреваете» быстрее нас?

– На самом деле мы в 2003-2004 годах начинали с того же самого, с чего начинаете вы.

К этому моменту постсоциалистическая Европа уже накопила некоторый опыт кластерных программ: по этому пути шли венгры, поляки. А мы находились на стадии дискуссии. Мы точно так же обсуждали понятийный ряд, решали, верить или не верить, применять или не применять мировой опыт. В конце концов, все учёные пришли к выводу, что кластер – это не организационно-правовая форма. Не ООО, не ЗАО, и не АОЗТ. Это такая форма взаимодействия предприятий, где должны участвовать как сельхозтоваропроизводители, так и переработка, торговля, банки, вузовские работники, и так далее, которых в принципе не возможно объединить в тот же холдинг, например.

Мы сразу признались себе, что без господдержки, без какого-то стимулирующего фактора работать в кластерном направлении в принципе невозможно. Назарбаев лично пригласил Майкла Портера, основоположника кластерного развития, и его команду к нам в Казахстан, они нам всё рассказали о наших же собственных преимуществах и предпосылках, способах, какими этого можно добиться, подсказали, в каких отраслях лучше это сделать. Однако, поскольку Портер больше теоретик, мы всё-таки сами выбрали пять наиболее перспективных подкомплексов: нефтегазовый, металлургический, пищевой, туристический и хлопко-текстильный. Начало было очень хорошим. Специально был создан Центр маркетинго-аналитических исследований в 2006 году, к работе были привлечены международные эксперты, были сформированы рабочие группы по каждому подкомплексу: зерновому, мясному, молочному…

Я не буду говорить про металлургический или нефтегазовый подкомплексы, в них я мало что понимаю. Однако мне пришлось войти в рабочую группу по созданию пищевого подкомплекса, поэтому поделюсь своими впечатлениями. Помимо ученых и вузовских работников, в неё вошли сельхозтоваропроизводители, переработчики, поставщики основных средств производства, обслуживающий персонал, финансовые структуры, выдающие кредиты, общественные организации типа Зернового и Молочного союзов, представители министерства, местная власть, и так далее. Впервые в истории представители всех заинтересованных сторон сели за стол переговоров. То же самое было в Костанайской области, когда там решили создать кластер развития молочного животноводства.

Мне понравилось то, что за столом переговоров люди не просто рассуждали о чём-то непонятном, которое неизвестно когда ещё будет. Нет, за столом заключались контракты, подписывались договора. Фермер из далёкой глубинки впервые видел лицо в лицо поставщика упаковки для его продукции, с которым он вряд ли где мог познакомиться при иных обстоятельствах. Ведь информационно-консультационная служба у нас развита крайне слабо, Интернетом люди так и не научились пользоваться.

– Как вы думаете, почему?

– Потому что в течение многих лет мы были типичным сырьевым придатком великой державы, всё шло от России, всё зависело от России, а у нас даже переработки не было. Зерно, молоко и другие продукты вывозились в чистом виде.

– Хочу вам возразить, судя по моим детским воспоминаниям, в том же Павлодаре в середине семидесятых было что есть.

– Да, вы правы, в Павлодаре в те годы размещался один из крупнейших мясокомбинатов, но их было крайне мало. Семь на всю республику, причём каждый имел свой профиль. Например, Семипалатинский мясокомбинат специально работал на нужды военных. И представьте себе, что на весь Казахстан было всего три маслоэкстракционных завода.

Вы сейчас жалуетесь, как вам плохо, но всё познаётся в сравнении. Ещё лет семь-восемь назад в Казахстане никто не говорил о сельском хозяйстве вообще, телевизор можно было даже не включать. И только в последние годы министра сельского хозяйства начали показывать через день, и почти в каждом выпуске новостей стали говорить про село.

Это произошло тогда, когда мы поняли: а ведь может наступить и голод. Казахи вторыми после волков кушали мясо, а сейчас мы не можем удовлетворить даже внутренние потребности. Слава Богу, за последнюю пятилетку было принято шесть программ по развитию агропромышленного комплекса, в этом году принята программа по переработке сельхозпродукции. Никогда такого не было!

 Мы наконец-то по примеру России заговорили об индустриализации. Если вам удалось сохранить хотя бы часть крупных колхозов и совхозов, у нас остались одни мелкие формы хозяйствования, особенно на юге. Многие наши крестьяне имеют всего один-два гектара пашни. Что вы прикажете с ними делать, если не объединять?! По одиночке они даже субсидии оформить не могут. Кто будет носиться с 40-50 предприятиями, отправляющими сырьё на хлопкоперерабытывающий завод? Государство сейчас предоставляет крестьянину массу субсидий, но фермер в основной своей массе малограмотный, ему надо всё объяснять и растолковывать.

Честно говоря, в идее кластерилизации нет ничего сверхъестественного: за стол переговоров садятся организации, сохранившие свою экономическую независимость, равноправные. А когда никто ни от кого не зависит, на первый план выходит экономический интерес. Главное в кластере – тесные экономические взаимоотношения. Например, если на молокозаводе нет молока, из чего он будет делать сметану? Поэтому, хочет он или не хочет, но переработчик будет искать сырьевую базу. Проблема в том, что они не сразу смогут договориться о цене, наша задача – усовершенствовать их взаимоотношения, чтобы возникла «сквозная» инновация – инновация, проникающая из одной отрасли в другую отрасль, обогащая ее, а зачастую приводя к смене всей технологической базы.

Ключевое слово кластера – это конкурентоспособность.

Понравилась статья? Поделись:

Комментарии ()

    Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять комментарии.

    нижний2